Вы 2621-й посетитель этой странички
Страничка была создана (обновлена): 2011-03-17 22:22:06
МАГ ЗЕМЛИОМОРИИ
Урсула К. Ле Гуин
МАГ ЗЕМЛИОМОРИИ
(Перевод Е. Жаринова)
Только в молчаньи познаешь слово,
Только во тьме познаешь свет
И, умирая, увидишь Ястреба
Парящего в вышине.
Из "Сотворения ЕА"
Остров Гонт, одинокая гора, на целую милю вознесшая свою вершину над штормами ненастьями Северовосточного моря; знаменитая земля магов. Отсюда, спускаясь с высоких долин, покидая мрачные гавани, многие из земли Гонт шли служить мирским властям искусством магии и чародейства или в поисках приключений скитаться и творить чудеса на островах необъятной Землимории. К этим-то последним, к странникам, говорят, и принадлежал величайший из всех, маг по прозвищу Спороухок, который в свое время был удостоен чести называться Повелителем Дракона и Архимагом одновременно. Его жизнеописание внесено в скрижали «Деяний Джеда», его подвиги воспеты во многих песнях, но история наша начинается с того момента, когда слава его еще не родилась, а песен о нем еще не пели.
Родился Спороухок высоко в горах, в одиноком селении «Десять Ольховников», что расположены в самой возвышенной части Нортвордской долины.
Внизу простирались пастбища и пахотные земли, плавно, в виде террас, спускающиеся к морю. Вдоль реки Ар селились люди и сверху были видны их города.
А над самой головой стоял густой лес, который все выше и выше накатывал гребни своих зеленых волн на безжизненный камень и снег горных вершин. Мать нарекла нашего героя Дени. И имя это он носил во младенчестве. Да, имя и жизнь – вот и все, что смогла оставить по себе эта женщина, ибо суждено ей было умереть до того, как исполнился год ребенку. Мрачным и нелюдимым был его отец. Деревенский кузнец, он произвел на свет семь сыновей, шесть из которых были намного старше Дени. Братья стали хорошими мореплавателями, пахарями, кузнецами, и каждого из них увела из дому своя судьба. Они пахали Землю, бороздили бескрайние просторы моря, ковали металл в кузнецах всей Нортвордской долины. А Дени, так и не изведав материнской нежности, рос один, без должного присмотра. Подобно дикой сорной траве, он рвался к свету и стал высоким, гордым, полным сил и энергии мальчишкой. Вместе с другими ребятами он пас коз на соседних лугах, а когда совсем окреп и мускулы его напитались соками горных трав, когда жизненных сил его уже хватало для того, чтобы раздувать меха в отцовской кузне, отец соблаговолил сделать из сына подмастерье за соответствующую плату, разумеется, в виде подзатыльников и хорошей порки. Но от Дени мало было проку. Его влекли к себе лесные чащи, холодные и быстрые воды горной реки Ар. Часто его можно было видеть карабкающимся из последних сил на самый высокий горный выступ. Подолгу стоял он там наверх: под ногами шумел огромный лес, бескрайние просторы моря разлились во всю ширь и даже у линии горизонта не было видно ни острова, ни клочка неведомой суши.
Жила в этой деревне и родная тетка Дени, но заботиться о племяннике, как о сыне, она и не собиралась. Как только Дени вырос из пеленок 9а нянькой, надо сказать, она ему была хорошей, женщина эта, чувствуя себя совершенно свободной от каких бы то ни было обязательств, полностью забыла о племяннике. И все бы оставалась по-прежнему, если бы однажды Дени, безграмотный и невежественный мальчишка лет семи, ничего не подозревающий о существовании тайных и высших сил бытия, случайно не подслушал бы заклинания своей тетушки. Виной всему была простая деревенская коза, которая неизвестно по какой причине забралась на крышу одной из хижин. Бедное животное, видимо, потеряло рассудок от страха и никак не могло спрыгнуть вниз на землю. Тетка кричала что есть мочи – все напрасно. Затем она произнесла непонятные слова – и коза очутилась на земле. На другой день, присматривая за своими длинношерстными друзьями, которые паслись на лугах Высокого ущелья, Дени решил повторить опыт. Он проговорил случайно подслушанное им заклинание, не ведая ни смысла, ни высшего предназначения произносимых слов:
Нот хйерт мал ман
Хйолк хан мерт хан!
Громко и отчетливо выпалил Дени всю эту тарабарщину – и козы стремглав кинулись к нему. Молча, не издав ни единого блеяния, они в мгновение ока окружили мальчишку и теперь зловеще смотрели на него сквозь узкие прорези своих желтых глаз.
Поначалу Дени показалось все это даже забавным. Рассмеявшись, он вновь повторил заклинание, которое давало ему такую абсолютную власть над животными. Козы молча придвинулись к Дени и, бесшумно толкаясь, окружили пастуха плотным кольцом. Только сейчас Дени ощутил что-то вроде страха: тонкие остороотточенные козлиные рога подступили к нему почти вплотную. Странным показался ему их взгляд, их неестественное молчание. Он сделал попытку вырваться из плена, но козы побежали вместе с ним, не нарушая своего железного строя. Так они и ворвались в деревню. Все видели плачущего мальчишку и стадо окруживших его коз, которые, казалось, были привязаны к своему повелителю намертво. Крестьяне выбегали из домов, чтобы подивиться на странную картину. Ругань и смех слышались отовсюду. В этой толпе зевак на счастье оказалась и тетка Дени. Ей было не до смеху. Мигом оценив всю ситуацию и ту опасность, которая угрожала племяннику, она прошептала что-то себе под нос, и животные обрели, наконец, возможность блеять и подобно простым тварям стали разбредаться кто куда. Их козлиную породу освободили от заклятия.
— Иди за мной, — сказала тетка и повела Дени в свое жилище. Это место вселяло суеверный страх в душу каждого. Никто не отважился бы сюда войти. Глухое, без единого окна, низкое, темное жилище. С потолка свисали пучки мяты, тмина, чабреца, лавра. Тетка сидела на земляном полу самого очага и пристально вглядывалась в лицо мальчика. Она к удивлению своему обнаружила, что Дени произнес магические слова, совершенно не понимая их смысла, произнес наобум, играя. И козы пошли к нему, скованные какой-то неведомой силой. Ребенок был отмечен Высшей властью…
Ведьма посмотрела на Дени еще раз. Как племянник он для нее ничего не значил: пустое место, мальчик, каких много. Но после случившегося Дени предстал перед ней в ином свете. И тогда она решила похвалить его. Она пообещала научить его другим заклинаниям. С помощью новых слов Дени сможет не только приворожить тупых и скучных коз, но он заставит и моллюска выглянуть из своей раковины, заставит Ястреба спуститься с небес. Для этого надо потрудиться. Каждое живое существо имеет свое имя, и эти имена…
— Я согласен, учи меня, -перебил тетку Дени.
— Обещай, что ты ничего не скажешь другим мальчишкам и не выдашь им тайных имен?
— Обещаю… Что никогда… Что я
Ведьма улыбнулась этой наивной детской готовности и продолжала.
— Ну, хорошо. Только для верности я скреплю твое обещание чем-нибудь покрепче. Ты не произнесешь ни слова до тех пор, пока я сама не освобожу тебя от клятвы. И даже тогда ты не сможешь назвать заветного имени, если поблизости окажется случайный свидетель. Нм надо хранить тайны ремесла.
— Хорошо, — согласился Дени. Излишня предосторожность показалась ему простой тратой времени. Одна мысль о том, что он будет посвящен в тайну, буквально сводила его с ума. Говорить об этом он никому не собирался.
Дени заворожено смотрел на тетку, на то, как она прибрала растрепанные волосы, как завязала узелком поясок платья и потом снова села у очага. Тетка бросила в огонь пригоршню сухих листьев — и едкий дым тотчас же наполнил мрачную хижину. Потом она запела. И казалось, что это поет не она, а кто-то другой. Голос поднимался от низких до невероятно высоких нот. Дени потерял чувство реальности. Он не знал, спит ли он или бодрствует. Старый огромный пес ведьмы с красными от дыма глазами сидел здесь же, рядом. Песня, наконец, смолкла, ведьма произнесла какие-то непонятные слова и попросила Дени повторить их. Дени послушно повторил за теткой эти слова. Наконец наступило молчание.
— Теперь попробуй сам, — приказала ведьма. Она решила проверить силу своего заклинания. Дени попытался что-то сказать, но язык его будто прирос к гортани — и он засмеялся, засмеялся от чу-вства собственного бессилия, от непонятной сладкой истомы. Смех Дени испугал ведьму, точнее испугала ее та мощь, та неведомая сила, которая таилась в ребенке. Ведь ей понадобилось все мастерство, все знания, чтобы сплести подобные чары. Она не просто хотела лишить Дени дара речи, она хотела подчинить себе его душу… Тет-ка сделала вид, что ничего не произошло, плеснула воды в огонь, и дым стал рассеиваться. Потом она дала племянниц какого-то от-вара и когда воздух стал окончательно чистым, к Дени вернулся дар речи. В этот день он впервые узнал магическое имя Ястреба.
Свершилось — на тернистом пути своем Дени сделал только пер вый шаг, а суждено ему было подняться до вершин истинной магии и следовать потом за Великой Тенью, бороздя моря и океаны, дабы оказаться у мрачных берегов Всесильной Смерти. Но, вступив только на путь свой, Дени не испытал страха. Широкой и ясной казалась ему дорога жизни.
Силу магического имени Дени познал сразу. Подобно молнии, вспарывая острыми крыльями воздух. Ястреб падал с небес и покорно садился на запястье мальчишки. Как принц на соколиной охоте, Дени с гордостью смотрел вокруг. Такое могло свести с ума, кого хочешь, и юному заклинателю птиц захотелось узнать как можно больше имен. Он не отставал от своей тетки ни на шаг, буквально требуя от нее все новых и новых знаний. И вот по его магическому зову Ястреб, Сокол и даже Орел уже спускались с небес. Ради этого Дени готов был пойти на любые жертвы. Он беспрекословно исполнял все приказания своей родной тетки-колдуньи. Ученье шло быстро, хотя не все из полученных знаний нравилось Дени, и не всякое знание будило в нем жадное любопытство. Что-то он предпочел бы и позабыть, ибо сказано: "Слабы, как чары женщины" или "Порочны, как женский каприз".
Ведьма из селения "Десять ольховников" не была служительницей черной магии, но она была невежественна и в области высокого искусства и будучи заурядной колдуньей, среди простых крестьян все же пользовалась определенной популярностью, прибегая к своему умению при достаточно глупых и сомнительных обстоятельствах. Она ничего не знала о Великом Равновесии и Великом Законе, которым следует любой истинный маг, что и удерживает его от житейской суеты и напрасной траты сил. Ведьма же прибегала к заклинаниям по любому поводу и, как паук, плела вокруг себя сплошную паутину колдовских чар. Чаще всего она занималась чепухой и не всегда могла отличить истинное заклинание от ложного. Ей проще было наслать порчу нежели исцелить кого-то. Подобно любой деревенской ведьме, она могла сварить сносный любовный напиток, но дальше этого дело так и не шло. Впрочем, помимо любовного, находились в ее хибаре и другие напитки... Однако надо сказать, что во всю эту чертовщину тетушка и не собиралась посвящать своего малолетнего неофита. Более того, она изо всех сил старалась дать мальчику истинное образавание и насколько это было в ее силах, посвящала Дени исключительно в начала чистой магии.
Знание магических имен птиц и зверей, ощущение безграничной власти над всем живым на Земле — все придавало жизни Дени иной смысл и доставляло ему исключительное наслаждение. Эту детскую радость, ощущение счастья он сохранил в течение всей своей жизни. Простые деревенские мальчишки, видя его одного среди просторов горных лугов с очередным пернатым хищником на плече, дали ему гордое прозвище , Спороухок, каковое и носил он до конца дней своих. Подлинное же имя будущего мага так и осталось никому неизвестным.
Ведьма продолжала наставлять своего племянника на путь истинный, рассказывая о славе, богатстве и великой власти над людьми, которой обладает по ее мнению, любой колдун. Дени слушал рассказы тетки внимательно, но интересовался в основном, вещами, имеющими исключительно практическое значение. Он все схватывал на лету. Вскоре деревенские мальчишки стали сторониться своего недавнего товарища: они явно побаивались племянника колдуньи, и это обстоятельство придало Дени еще больше уверенности в себе, увеличило его веру в собственную исключительность, в свое высшее предназначение. Так слово за слово, строка за строкой Дени в свои двенадцать лет основательно постиг все то, чему могла его научить родная тетка и хотя научить-то она могла совсем немногому, но для неоперившегося отрока и деревенской колдуньи местного значенья и этих знаний вполне хватало. Она рассказала ему о травах и врачеваньи, посвятила его в искусство находить и терять, познавать и забывать. Она спела Дени все старые песни, которые сама узнала когда-то от другой такой же колдуньи. Тетка вспомнила даже несколько слов из Языка Истины, и эти слова Дени так же запомнил, как и древние колдовские песни. У бродячих жонглеров и предсказателей, странствующих по всей Северной Долине и Восточному Лесу, Дени научился различным трюкам и фокусам, научился создавать всевозможные оптические иллюзии и миражи. И как это ни странно, но именно с помощью простого трюка и смог проявить Дени всю свою невероятную магическую силу, что доселе скрывалась в нем.
Это было время господства империи Каргад. Дикие, жестокие люди этой империи разговаривали на непонятном языке и больше всего на свете любили залах спаленного жилища и цвет крови убитого врага. Они бороздили моря на своих легких, как ветер, судах, и алые паруса их наводили страх на все соседние острова. Всего лишь год назад пал остров Торхевен, а за ним — и остров Ториклов. Гонт ожидал теперь своей участи. Целой армадой линейных кораблей грабители вошли в вода Восточного порта. Захватив и разграбив форт, враги беспрепятственно вошли в излучину реки Ар, высадились на берег и двинулись вглубь Нортвордской Долины, убивая людей, уводя скот и разрушая все на своем пути. По мере продвижения вглубь страны армия начала распадаться на небольшие отряды. В сущности, это уже была не армия, а кучки головорезов, одержимых только жаждой наживы. В "Десяти ольховниках" появились первые беженцы. Они приносили тревожные вести. Вскоре и сами жители деревни смогли увидеть огромные клубы дыма, которые заволокли всю восточную часть небосклона. Тот, кто смог взобраться на Высокий Утес, увидел следующую неутешительную картину; горели поля, с которых так и не успели собрать урожай, догорали фруктовые деревья, и плоды, недавно еще сочные и спелые, гнили те-перь на обуглившихся ветвях. Соседняя деревня лежала в руинах.
И тогда каждый решил действовать по-своему. Кто-то от страха подался в лес, думая, что спасение обретет он только в бегстве, а кто-то впал в уныние и теперь, охваченный печалью и оцепенением, наподобие тени, бродил меж домов или неподвижно стоял посреди деревенской улицы, тупо уставившись в одну точку. Но нашлись и такие, что решили бороться за свою жизнь с оружием в руках. Тетка Дени была одной из тех, кто сразу же кинулся в лес. Там она спряталась в пещере, надежно завалив камнями вход с помощью колдовских чар. Отец же Дени решил остаться. Он ни за что не хотел покинуть кузню, в которой проработал всю жизнь. Ночью, накануне сражения, он выковывал наконечники копий. Мужики покрепче помогали ему и насаживали эти наконечники на рукоятки мотыг и грабель, другого материала под рукой не оказалось. Охотничий лук и нож, да самодельное копье — вот все, что нашлось у жителей деревни, чтобы защитить свой дом, свою честь и жизнь. Остров Гонт знаменит был не воинами, а магами и чародеями, в деревнях же гордились еще и козокрадами.
Утром туман спустился в долину. Жители "Десяти ольховников" вышли на улицу. Пристально всматриваясь в белесую мглу, они хотели хоть как-то представить себе надвигающуюся опасность. В этот час безмолвие царило в мире.
Среди собравшихся был и Дени. Всю ночь он проработал в кузне. Теперь он не в состоянии был даже держать копье: руки дрожали и были покрыты испариной. Совершенно ясно он увидел картину собственной гибели: вражеское копье вошло в его тело, и он не смог оказать даже самого слабого сопротивления. Невыносимо больно стало ему от сознания своей слабости; он несет в себе некую тайную мощь, силу, и при этом не знает, как можно проявить ее. Лихорадочно Дени начал повторять все известные ему заклинания, надеясь на чудо. Но одного желания оказалось мало, чтобы освободить Высшие Силы бытия,
Туман стал понемногу рассеиваться. Первые лучи восходящего солнца пробивали эту белесую мглу»
Туман превратился в какие-то бесформенные куски ваты, и ветер, играя, носил их по всей долине. Тогда-то и предстала перед жителями "Десяти ольховников" их неотвратимая смерть; воины не спеша поднимались на гору, и жертва спокойно ждала своего палача. Бронзовые шлемы ослепительно сверкали на солнце, лоснились от утренней росы кожаные нагрудники. Воины из земли Карг легко несли свои огромные тяжелые щиты. Длинные меч или копье были в ру-ке у каждого. Как огромная анаконда, отряд растянулся вдоль извилистого и крутого берега реки Ар. Высокий плюмаж на шлеме воина покачивался в такт его размеренному шагу. Враг приблизился вплотную. Жители отчетливо могли видеть теперь бледное лицо своей Смерти, могли слышать непонятный гортанный говор убийц. Отряд, отколовшийся от основной армии, насчитывал около сотни солдат: сто головорезов на восемнадцать оставшихся в деревне мужиков и детей, И тогда Дени вспомнил то, что ему суждено было во помнить: он увидел, как последняя легкая дымка исчезает на пути убийц, и в его сознании всплыло, наконец, нужное заклинание. Этому заклинанию научил Дени некий предсказатель погоды, Туманоплетение — вот как назывался несложный трюк, к которому в порыве от-чаяния и решил прибегнуть Дени. Надо было только сосредоточить всю оставшуюся пелену, скопившуюся в низинах, в одном определенном месте. Используя этот трюк, можно было создать иллюзию густого непроницаемого тумана , но Дени решил пойти дальше, он решил полностью обезопасить своих людей и сделать их невидимыми для Врага, Заветное слово произнесено — чары вступили в силу,
Дени был так увлечен своими мыслями, что не заметил, как к нему подошел отец. Ударом кулака он сшиб Дени с ног,
— Кончай свои козни, дурак, и сваливай отсюда, если в штанах полно.
Дени с трудом поднялся на ноги. Ему слышна была тяжелая поступь врагов. Они были у большого тисового дерева, и пламень уже коснулся дома дубильщика, но и чары начали действовать; туман сгустился, солнце померкло, а мир вокруг потерял свои четкие очертания. В голове гудело, заклинание, казалось, забрало остаток сил, но он все-таки предупредил отца: — Веди людей к Высокой Горе. Я спрятал вас и продержу этот туман , пока сил хватит.
Кузнец непонимающе смотрел на своего собственного сына и ему показалось, что перед ним призрак, который явился невесть откуда в этом промозглом сыром тумане . Но до отца, наконец, дошло значение сказанного. Беззвучно ступая по мягкой земле, он ки-нулся собирать остальных, шепча им на ухо магическое повеление сына. И туман не был им помехой, так как все здесь знали каждый куст, каждую изгородь.
Теперь на фоне серой пелены появились красные сполохи: Карги подожгли соломенную крицу ближайшего дома. Они не решились войти в деревню и спокойно ожидали, когда туман поднимется вверх и оставит им законную добычу.
Дубильщик, чей дом подожгли Карги, послал двух мальчишек, чтобы они пронзительными криками и насмешками разозлили воинов. Взрослые же, перебегая от дома к дому подобрались к врагу как можно ближе и залпом выстрелили из охотничьих луков. В ход пошли и самодельные копья. Один Карг, корчась от боли, упал, пораженный наконечником копья, все еще хранившим жар кузнечной печи. Это разозлило остальных. Воины бросились в атаку, но удары их рубили только воздух. Все вокруг наполнилось странными звуками. Карги преследовали не людей, а призраков, и их длинные, покрытые перьями, запачканные чужой кровью копья вязли в сырой пелене тумана . Маневр удался. Врагов заманили в деревню: очертания опустевших хижин и домов то появлялись, то вновь исчезали в зловещей пелене.
Некоторые из Каргов все-таки прекратили напрасное преследование, когда почувствовали под ногами каменистую почву, другие же продолжали свою бессмысленную охоту. Воины бежали за неясными очертаниями человеческих фигур, которые то появлялись, то исчезали в этом белом растворе. Туман как бы ожил, наполнился наполнился непонятной и враждебной силой. Так Карги оказались у самого Высокого Утеса, где начинался крутой обрыв. Фигуры людей, за которыми бежали воины , неожиданно взмыли вверх и навсегда растворилисх и исчезли в тумане . Карги же, громко крича и ругаясь, полетели вниз. Пробившийся сквозь туман солнечный луч осветил их напосле-док. Они погибли, разбившись об острые камни Большой Отмели, а те, кто уцелел, стояли теперь у края обрыва и слушали стоны раненых и умирающих товарищей.
Страх овладел сердцем врага. В тумане Карги искали уже друг друга, а не призраков. Они собрались на холме и выстроились в боевом порядке. Но и здесь им не было покоя: то тут, то там появлялись призраки и наносили копьем или ножом удар в спину. Карги обратились в бегство. Они бежали в полной тишине, забыв боевой клич божественных братьев Атаи, и бежали до тех пор, пока густой туман не остался далеко позади и они не увидели, наконец, в ярких лучах утреннего солнца воды реки Ар и горное ущелье вокру. Только тогда они остановились, чтобы перевести дух. Серая завеса повисла над тропой, враждебная, она скрывала от взора все, что было за ней. Несколько отставших солдат вырвались из этой пелены. Спотыкаясь, они продолжали мечом рубить воздух, а длинные копья, бесполезные, качались на их плечах. Ни один Карг больше не решился посмотреть назад. Все разом кинулись вниз подальше от этого заколдованного места.
Ниже Нортвордской Долины захватчиков ждал еще один бой. Города Восточного Леса собрали своих мужчин и послали на войну. Отряд за отрядом войско Карго в спускалось с гор. Они спешили достичь побережья, чтобы как можно быстрее оставить эту землю, но у моря они увидели только обуглившиеся остовы своих когда-то величественных кораблей. Каргам ничего не оставалось, как, стоя спиной к морю, без всякой надежда на успех, бороться за свою жизнь. Бой продолжался до тех пор, пока все они не погибли, и пока пески Артмута не стали коричневыми от крови, но со временем прибой омыл эти земли, и вернул им прежнюю чистоту.
Утром в "Десяти Ольховниках" и выше, в Высоком Ущелье, промозглый сырой туман еще держался какое-то время, а потом неожиданно и почти сразу исчез, растворился, растаял в лучах солнца. Со вниманием и каким-то недоумением люди осматривали поле недавнего сражения: прямо перед ними лежал убитый Карг, и желтые длинные волосы его были покрыты кровью; поодаль покоилось тело дубильщика, как герой он принял смерть в открытом бою. В самом конце деревни дом, который все-таки успели поджечь Карги, еще тлел, но пожар не охватил все селение — сразу после битвы люди затушили пламя. Рядом со старым, могучим тисом нашли, наконец, и Дени, сына кузнеца, целого и невредимого, но немого, как камень. Все знали, что сделал для них этот отрок — они взяли Дени под руки, отвели его в дом отца, потом послали за ведьмой — надо было исцелить мальчика, вернуть к жизни того, кто спас их, ибо только четырех несчастных погубили Карги и только один дом сгорел в огне.
Железо не коснулось Дени, но он не мог ни говорить, ни есть, ни спать, казалось, что он даже не слышит и не видит тех, кто пришел за ним. Увидев Дени, тетка сказала только: "Он надорвался. Ничем она не смогла помочь ему.
И пока он так лежал ни жив — ни мертв слухи о нем распространились по всей Нортвордокой Долине и Восточному Лесу, потом перевалили через Высокую Гору и достигли, наконец. Великого Порта. Так или иначе, но на пятый день после битвы в Армуте в "Ольховке" появился странник. Был он ни молод, ни стар, закутан в плащ с головы до ног и нес в руке своей огромный посох из дерева дуба. В человеке этом сразу же признали мага, и направили его к дому кузнеца. Оставив в избе только отца и тетку, маг склонился над постелью Дени. Он не сделал ничего такого: просто положил свою руку на лоб больного, а потом слегка коснулся его губ.
Дени присел и стал медленно озираться по сторонам. Еще через минуту он начал говорить. Первым к Дени вернулось чувство голода. Ему дали немного поесть и попить, и он снова прилег на свое ложе, не сводя со странника пытливых глаз.
— Сдается мне, что Вы — человек необычный, — после недолгого молчанья сказал кузнец.
— Необычен этот мальчик, а не я. Рассказы о его деяниях достигли даже Ре Альбы и стали известны мне. Я пришел сюда, чтобы дать сыну твоему имя.
— Брат, это же Огион Молчальник из Ре Альбы. Землетрясения подвласны ему, — прошептала ведьма.
— Сэр, — начал кузнец, который нисколько не был смутен столь высоким именем, — моему сыну только в будущем месяце исполнится тринадцать, но крестить его вновь и сделать мужчиной мы хотели не сейчас, а в конце зимы, на праздник Великой Масленицы.
— Надо дать ему новое имя как можно скорее, — повелел маг, -ибо опасно долго держать во Тьме Невежества того, кто рожден для Света. Я вернусь сюда скоро, крещю его, и возьму с собой. Если ты не против, конечно?
Тихо и спокойно говорил Огион, но такая уверенность сквозила в его словах, такая потаенная сила, что даже упрямый, твердолобый кузнец согласился со всей сказанным.
В день тринадцатилетия Дени, ранней осенью, когда листва превратилась в золото, Огион вернулся из странствий по горам Гонт — и Крещение состоялось. Ведьма лишила мальчика имени Дени, ко-торое дала ему при рождении еще мать и теперь без имени и совершенно голый он вошел в холодные воды реки Ар. Вошел в том месте течения, где река несет свой безудержный поток среди гигантсжих валунов, поднимаясь над самыми высокими холмами Нортвордской до-лины. Когда он входил в воду, облака скрыли солнечный лик, и огромная тень нависла над Землей. Весь дрожа от холода, он медленно пошел к другому берегу: прямой и стройный, высоко подняв голову, как и подобало любому неофиту, который должен был пересечь эту ледяную, но животворящую влагу, будущий Маг шел к своему крестителю. Наконец, он добрался до берега. Огион Молчальник подал ему руку и прошептал истинное имя его. И имя это было — Джед.
Так он был крещен и крестил его один из самых мудрых магов, познавших законы Высшей Власти.
Пир был в самом разгаре. И в тот момент, когда крестьяне веселились, поедая явства и распевая песни из "Деяний Повелителей Драконов", маг-креститель тихо сказал Джеду: "Пойдем" Скажи своему народу последнее "Прости" и оставь его с миром и весельем его.
Джед взял все, что ему принадлежало: добрый нож из бронзы, который выковал ему отец, кожаную куртку, что сшила ему в благодарность вдова дубильщика из одежды покойного мужа, ольховый посох для всяких заклятий — щедрый подарок тетки-ведьмы. Последний раз он посмотрел на разбросанные здесь и так убогие жилища, на горы и ручьи с холодной ключевой водой, сказал "Прощай" народу своему, поклонился им всем и пошел вслед за своим учителем. Шли они лесом, забираясь высоко в горы, и стопа Джеда опиралась твердо на земную грудь, покрытую осенней листвой, а яркие тени солнечного дня осеняли лицо его.
II. Т Е Н Ь
Джеду кзалось, что, будучи учеником могущественного мага, он сразу же войдет во врата учености, в святая святых этой таинственной Власти. Ведь известен ему язык зверей, слышит же он шепот листвы, и ветры по слову его меняют направление, а сам он готов принять любое обличие, стоит только захотеть. Может быть, мастер догадается о его желании, и они, приняв обличье олений, помчатся, что есть мочи к Ре Альбе, или воспарят в небеса на сильных орлиных крыльях.
Но к вящему удивлению своему Джед заметил, что ничего подобного не произошло. Они брели сначала по Долине, медленно пробираясь на Юг. Потом взяли на Запад, чтобы обогнуть гору, останавли-ваясь на отдых в деревушках или проводя ночь в диких глухих лесах, как простые колдуны-странники, как деревенские лудильщики, или, хуже того, как самые обыкновенные бродяги. Ничего необычного с ними не случилось. И как долго они ни странствовали, никакого та-инственного владения они так и не посетили. Посох из дерева дуба поначалу привлекал любопытный взгляд Джеда, но в скорости ему пришлось убедиться, что это был самый обычный дорожный посох и ни более того. Три дня прошло, а потом и еще четыре, но Огион Молчальник так и не произнес в присутствии Джеда ни одного заклятия, не научил его ни одному магическому стиху, ни одного имени не назвал он.
Хотя учитель и хранил молчание, но был он в то же время так мягок и добр, что Джед по прошествии еще дней двух все-таки осмелился сказать:
- Сэр, когда я начну учиться?
- Ты уже учишься, - было ему ответом.
Последовало неловкое молчанье:
- Но я же ничего еще не узнал от Вас?
- Это потому, что ты еще просто не понял, чему я тебя - ответил маг.
Они продолжали идти по высокогорной тропе, что пролегла между Оварком и Виссом. Выл Огион смуглым, как и большинство жителей этого острова, седым, стройным, сильным и выносливым как породистый пес. Говорил он редко, ел еще меньше и почти не спал. Зрение и слух его улавливали любой шорох, любое движение, и напряженное выражение не сходило с лица его.
Джед ничего не ответил учителю, ибо это не всегда легко отвечать сходу на вопрос мага.
- Ты так хочешь узнать еще одно заклятие? Но ты и без того вычерпал немало воды из этого колодца. Подожди. Быть мужчиной - значит терпеть. Быть мастером - значит терпеть в девять раз больше. Что это за трава растет у дороги?
- Helichrysum bracteatum .
- А это?
- Не знаю.
-Четырехлистник, зовут его
Огион остановился и воткнул медное острие посоха рядом со стебельком травки, так, чтобы Джед мог лучше рассмотреть растение. Огион опять замолчал, и Джеду ничего не оставалось сделать, как снова задать вопрос:
- А как можно использовать это. Учитель?
- Никто не знает.
Джед пожержал на ладони семена никому неизвестной травки, а потом развеял их по ветру.
- Когда ты узнаешь четырехлистник от корня до последнего листика на стебельке, когда проследишь, как растет эта травка в течение всего года, может быть, только тогда она откроет тебе свое истинное имя, и ты познаешь саму сущность ее, что, бесспорно, намного важнее, чем простое знание, как можно использовать ее стебелек или корень. Что толку в пользе? К примеру, ты полезен или нет? На что ты годен? Или на что годен я сам? И зачем, в конце концов, эта Великая Гора Гонт или Открытое Море? - Странный монолог сей столь же неожиданно прервался, как и начался.
Молча они прошли еще полмили, пока учитель не промолвил:
- Хочешь слышать - познай тишину.
Мальчишка даже фыркнул от неожиданности, ему не очень-то нра-вилось, когда его ставили в дурацкое положение. Но он все-таки сумел скрыть свое недовольство и решил быть послушным дабы заслужить доверие Огиона. Джеда буквально снидала жажда познания. Однако, чем дальше они шли, тем яснее ему становилось, что он мог бы узнать намного больше от простого собирателя трав или деревенского колдуна и по мере того, как они огибали Гору, Джед все чаще и чаще задавался вопросом, в чем же все-таки состоит Великая Магия этого одного из самых Великих Магов Гонта. Например, когда шел обычный дождь, Огион даже не мог произнести самого простого заклятия, чтобы избавиться от непогоды, а надо сказать, что заклятие это знал почти любой предсказатель в округе… В таком месте, как Гонт, где каждый третий либо колдун, либо предсказатель, отогнать грозовое облако ни для кого не составляло особого труда, и часто можно было видеть, как одинокое, оно так и дрейфует с места на место, пока, наконец, не прольет влагу свою где-нибудь над бескрайними просторами моря. Но Огеон был не таков - он давал дождю пролиться тем, где это предопределено было самой природой. Во время же дождя он устраивался под раскидистой пихтой и ждал. А Джед, скорчившись где-нибудь под кустом, мрачно слушал, как дождь барабанит по листьям и думал о том, что обладать властью и быть настолько мудрым, чтобы полностью отказаться от могущества – еще хуже, чем быть самым заурядным предсказателем, по крайней мере, в этом случае можно было бы всегда рассчитывать на сухую постель. Но вслух Джед не произносил ни слова, какие бы мысли не посещали его. Учитель же улыбался чему-то я мирно отходил ко сну.
Когда только первый снежный покров лег на горные вершины Гонта, они, наконец, достигли Ре Альбы, дома Огиона. Это был город у самого края Ущелья, и означал он Гнездо Сокола. Отсюда, далеко внизу, можно было разглядеть бухту и могущественные башни Порта: корабли бесшумно входали и выходили из Гавани, скользя по глади вод, как по зеркалу, а далеко на Запад, в открытом море, в голубой дымке выступали неясные контуры острова Оранга, последней тверди земной в этих бескрайних морских просторах.
Хотя дом мага и был просторным, добротным, из хорошей древесины, но по своему внутреннему убранству он ничем не отличался от обычного жилища родной для Джеда "Ольховки". Правда, здесь бы-ло какое-то подобие алькова, где Джед и нашел себе пристанище, но окна в доме почти всегда были наглухо закрыты из-за сильных ветров, дувших попеременно то с Запада, то с Севера, в этой душной и темной избе Джед провел всю зимую. Он слышал, как за окнами дождь и ветер, не переставая, барабанят в закрытые ставни, сдувал, как начинал идти снег, и убаюкивающая тишина воцарялась над миром, но ничего не отвлекало его внимание, ибо учился он писать и читать Шестьсот Рун Хардига. И труд этот доставлял ему истинную радость, поскольку, только зная язык Власти, можно приобщитьсяк ней, а в противном случае ты обречен быть простым любителем, хуже того - шарлатаном. Язык Хардиг, Язык Архипелага, хотя сам по себе и не имел никакой магической силы и в этом смысле он ничем не отличался от любого другого языка людей, в нем, в языке этом, несмотря ни на что, были корни, взятые на Древней речи, но именно словами Древней Речи и нарекают птиц, людей и животных. А понять древний смысл слов можно только через чтение Рун, ибо возникли они еще в тот момент, когда горы Гонта, да и другие острова Архипелага, не поднялись еще со дна Океана.
По-прежнему никаких заклятий и колдовства. Только тяжелые страницы Книги Рун да изнурительный труд - и так всю зиму, пока за окном бушевал ветер и дождь или стлался мягкий снежок; да еще Огион иногда нарушал покой, когда входил неожиданно в дом, принося с собой холод заснеженного леса, где он искал свою пропавшую козочку, и устраивался после долгого дня поближе к огню, дабы обогреться и обсушиться, наконец. Это долгое выжидающее молчание мага наполняло комнату, вторгалось в душу и, казалось в такие минуты, что бедный неофит забыл даже, как звучат слова человеческие, но Огион нарушал, наконец, тишину: звук слетал с его уст, и казалось, тогда, что это было самое первое из всех слов, произнесенных в мире. Но что же это были за слова? А были они просты и понятны: хлеб, вода, сон, ветер, снег.
Наступила весна, дружная и счастливая, и Огион отпускал теперь Джеда в луга за травами, предоставлял ему полную свободу блуждать и бродить без дела, сколько ему захочется, наслаждаясь видом лесов, покрытых молодой мокрой листвой, сияющей на ослепительно ярком весеннем солнце. С радостью Джед отправлялся из дому каждое утро и возвращался только поздно ночью, но в этих беспорядочных блужданиях своих он не забывал и про травы. Они не исчезали из егополя зрения, чтобы он ни делал в этот момент: карабкался ли на скалу, переходил ли вброд горный ручей или брел по долине, и всегда Джед приносил что-нибудь с собой. Как-то раз он заметил прекрасные белые цветы и решил вернуться сюда на следующее утро, чтобы разглядеть их получше. Назавтра он без труда нашел нужное место, но помимо цветов невесть откуда появилась здесь и девушка, дочка старика лорда Ре Альбы. Он никогда бы не осмелился заговорить с ней, но она сама приблизилась к Джеду и вежливо приветствовала его:
- Я знаю тебя, тебя зовут Спороухок, и ты ученик мага. Я хочу, чтобы ты рассказал мне что-нибудь о колдовстве.
Он потупил взор, посмотрел на белые цветы, которые буквально облепили подол ее юбки, и впервые в жизни не знал, что сказать. Но она продолжала говорить без умолку, и так просто и естественно у нее это выходило, что и самому Джеду постепенно стало легче. Она была высокой девушкой, приблизительно его возраста с болезненно бледным цветом лица. Говорят мать ее привезли с острова Осскил, а у всех иностранцев такой странный вид. Черные волосы ее легко и свободно падали на плечи. Когда первое смущение прошло, Джед понял, что она совсем некрасивая, но ему почему-то захотелось ей понравиться, захотелось произвести на нее впечатление, и желание это росло в нем все сильнее и сильнее. Незаметно для себя самого он рассказал незнакомке историю с туманом, который он наслал на воинов Карга и тем самым спас людей. Слушала она его с нескрываемым интересом, но молча, не выражая своего восхищения вслух. Наконец, девушка решила поменять тему разговора и спросила:
- А можешь ты приваживать птиц и зверей?
- Моду, - коротко ответил Джед.
Он знал, что лоблизости, в Ущелье; недалеко от луга, есть гнездо Сокола и поэтому, недолго думая, быстро произнес волшебное имя. Сокол появился тотчас, но спуститься на запястье Джеда не за-хотел. Присутствие незнакомки напугало пернатого слугу. Вскрикнув птица вновь взмыла к небу и моментально исчезла, как будто растворившись в воздушных потоках.
- Что за чары используешь ты, чтобы вызвать Сокола?
- Я просто зову его.
- - А можешь ты вызывать души мертвых?
Сначала ему показалось, что она смеется над ним, ведь сокол все-таки не до конца был послушен ему. Но он никак не мог допустить, чтобы какая-то девчонка усомнилась в его мастерстве, и поэтому он соврал;
- Что ж, смогу и это, если захочу.
- А разве это не трудно, не опасно вызывать мертвых?
- Трудно, пожалуй, но опасно?.. - И Джед пожал плечами. Наконец-то что-то похожее на восхищение сверкнуло в ее упрямых глазах.
- А ты сможешь сплести любовные чары?
- Без труда.
- Правда, - не утерпела девчонка. - И что, действительно любая деревенская ведьма может приворожить? А обличье ты поменять сможешь?
И опять в сердце его закралось сомненье - уж не смеются ли над ним. Поэтому совершенно спокойно он произнес:
- Смогу и это, если захочу.
Она тотчас начала умолять его превратиться хоть во что-нибудь: в быка, в огонь, в Ястреба, в дерево - не важно. Он легко мог отвязаться от надоедливой девчонки, произнеся несколько секретных слов, но Джед был совершенно бессилен перед ее наивными и совершенно искренними упрашиваниями, да помимо всего прочего, он и сам начал сомневаться в своем умении - уж не прихвастнул ли он, чего доброго. Джед покинул девушку под тем предлогом, что учитель заждался его. На следующий день Джед решил не возвращаться на прежнее место. Но еще через день он все-таки вернулся, обманывая себя тем, что он якобы идет туда только за редким белым цветком, который надо сорвать в тот момент, когда он еще в цвету. Она по-прежнему была здесь и они вместе пошли бродить по лугу, ступая босыми ногами по траве, по белым цветам, за которыми он, кажется, и пришел сюда. Весеннее солнце сияло с небес, и она разговаривала с ним так легко и просто, как обыкновенная пастушка из его же родной "Ольховки". Снова девушка спросила его о колдовстве и, широко раскрыв глаза, жадно слушала все то, что он рассказывал ей. Незаметно для себя самого Джед снова начал хвастать. И тогда она вновь попросила его превратиться во что-нибудь, и вновь он отказался это сделать.
- Ты что, боишься? - спросила девушка.
- Нет.
Она кокетливо улыбнулась Джеду и сказала:
- Может быть ты еще молод для такого?
Этого он уже не мог снести. Не говоря ни слова, Джед решил во что бы то ни стало представить ей доказательства своего величия. Он попросил девушку прийти на луг завтра же, а сам поспешил домой. Учителя еще не было дома, поэтому Джед сразу кинулся к полке и снял оттуда два тяжелых тома Книги Познания, которую сам Огион никогда не открывал в его присутствии.
Он искал заклятия о самотраноформации, но его успехи в изучении рун были еще весьма скромными, поэтому он с трудом понимал написанное и никак не мог найти то, что хотел. Книги эти были очень древними. Огиону они достались еще от Хелет Фарсира, его учителя, а к Хелет они перешли от Мага Перрегала и т.д. и т.п., начиная с того самого времени, когда мифы еще были самой реальностью. Мел-кими и странными были все эти письмена, испещреннейшие всевозможными пометками на полях и между строк рукой переписчика или владельца книги, той самой рукой, которая, пожалуй, и не рука уже вовсе, а давно истлела и превратилась в прах Земной. Здесь и там Джеду попадались отдельные знакомые слова, которые образовывали постепенно какой-то странный смысл; опять перед глазами предстал образ девушки, ее насмешливая улыбка, и он остановился на той странице, где речь шла о том, как вызвать из небытия умершего.
По мере того, как он пробирался сквозь непонятный смысл, заключенный в рунах и символах, следующих один за другим, ужас все больше и больше охватывал его душу. Он уже не мог оторвать взгляда от написанного, и, казалось, что руны сами входили в его сознание.
Наконец, дочитав заклятие до конца, он поднял голову и увидел, что в доме стало совсем темно. Выходило так, что он дочитывал руны в полной темноте и все равно видел их. Он попробывал проделать то же самое и сейчас, но не смог увидеть даже книги, лежащей у него перед глазами. Страх завладел его душой настолько, что, казалось, он буквально приковал его к креслу. Его начал бить оз-ноб. Взглянув через плечо, он скорее не увидел, а почувствовал, как что-то подкрадывается к нему. Это что-то было бесформенной тенью и было оно мрачнее самой тьмы. Казалось, что Оно вот-вот достигнет его, коснется его и уже отчетливо был слышен шепот, но Джед так и не смог понять слов.
Дверь распахнулась - и человек вступил в дом. Огион Он стоял в лучах ослепительно белого света, и голос его звучал громко и мощно. Кромешная тьма и леденящий душу шепот стали рассеиваться и, наконец, совсем исчезли.
Ужас оставил Джеда, но его место заняло чувстве вины и раскаяния, так как на пороге дома стоял ни кто-нибудь, а Великий Маг Огион, лучи света исходили от него и весело играли на стенах дома, а обычный деревенский посох его светился ослепительно ярким сия-нием.
Не сказав ни слова, маг прошел мимо Джеда, зажег лампу и поставил книги на место. Затем он обратился к мальчику:
- Никогда не используй это заклятие, если ничего не угрожает ни твоей Власти, ни жизни твоей. Ты это заклятие искал в Книге?
-Нет, Учитель, - пробормотал мальчишка и, наконец, поведал Огиону всю историю.
- Я же предупреждал тебя, - начал учитель, - что мать этой девочки, жена Лорда, - волшебница.
Действительно Учитель говорил об этом Джеду, но мальчишка не обратил на предупреждение особого внимания, хотя все, о чем бы ни говорил ему Огион, всегда имело свой смысл и значение.
- Девочка - тоже ведьма наполовину. Может быть, мать и подослала дочь к тебе, чтобы поговорить с тобой и что-то выведать. Скорее мать и открыла Книгу на нужной странице. Силы, которым служит эта женщина, не в моей власти: я не знаю в точности о ее желании, но я совершенно уверен, что желание это направлено против меня. Джед, послушай. Разве ты не понял еще, что власть всегда сопряжена с опасностью, как Свет с Тенью. Магия - это не игра, не детская забава, которая существует ради удовольствия или ради похвал. Знай: каждое слово, каждое действие в нашем искусстве служит либо Добру, либо Злу. Перед тем, как произнести Слово или сделать Жест, подумай, чего это может стоить тебе или другим!
Джед не знал, куда ему дется от стыда и в порыве отчаяния он закричал:
- Да как я мог знать все это, если ты сам ничему меня не учишь. С тех пор, как я живу здесь, я ничего не делаю, ничего не вижу.
- Неправда. Ты уже кое-что видел. Помнишь, в темноте, перед тем, как войти мне.
Джед замолчал.
Огион преклонил колено перед очагом и разжег огонь - в доме было холодно и сыро как в склепе. Потом, стоя еще на коленях, он продолжал, и голос его звучал тихо и ровно:
- Джед, соколенок мой, ты ничем не обязан ни мне, ни искусству моему. Не ты пришел ко мне, а я - к тебе. Ты еще очнь молод, чтобы сделать свой выбор, а я не в состоянии сделать его за тебя. Если хочешь, я отошлю тебя на Скалу, где учат высокой магии. Все, что тебе суждено узнать, ты узнаешь, ибо велика сила твоя, но велика и Гордыня. Я держал тебя здесь потому, что во мне есть то, чего лишен ты, но держать тебя здесь против воли я не намерен. Теперь выбирай, выбирай между Ре Альбой и Скалой.
Слова эти буквально оглушили Джеда. Он только сейчас осознал, как он любит этого странника, этого Смиренного Молчальника Огиона, исцелившего его одним прикосновением. Джед посмотрел на посох, который мирно покоился в углу, у самого очага, и который совсем недавно сиял и искрился на все лады, изгоняя Зло и Тьму из дома, и ему вдруг захотелось остаться здесь, захотелось бродить по полям и лесам рядом с Учителем, каждый день, каждый час свой, посвящая познанию только одной науки - науки Молчания. И тут же другое желание родилось в душе его, желание Славы и Подвига. Огион же – слишком долгий путь в Славе. Достаточно только вступить на корабль и морские ветры принесут тебя к острову Мудрости, где сам воздух буквально напоен чарами, и Архимаг, как смертный, бродит среди людей.
- Учитель, - сказал Джед. - Я выбрал Скалу.
Несколько дней спустя вместе с Огионом Джед спустился с Гор к Великому Порту. Перед городскими воротами стража оказала необычные почести магу-отшельнику: как перед принцем крови они обнажили мечи свои и встали на одно колено. Стража знала отшельника, ибо десять лет тому, как Огион спас город от Великого Землетрясения, спокойно поговорив с самой Горой Гонт. Он успокоил и усмирил Гору, как усмиряют разъяренных зверей в клетке. Странно было видеть Джеду, как чествует величественная стража его столь невзрачного и скромного Учителя. Другими глазами Джед посмотрел сейчас на Молчальника, и страх пред ним появился в душе его и тут же прошел: лицо Огиона было по-прежнему спокойным и добрым.
Они приблизились к пирсу и тотчас же рядом с ними оказался служитель Порта, который и нашел нужный корабль.
- Команда может взять Вашего ученика на борт в качестве корабельного мага, если, конечно, он знает дело и может с помощью заклятий вызвать нужные ветры, - сказал служитель.
- Он знает, как управляться с туманом, но морские ветры ему неподвластны, - ответил маг, положив руку на плечо Джеда. - И не пытайся что-нибудь сделать с морем, Спороухок. Хотя тщеславие твое и велико, но ты еще принадлежишь Суше, пальчик. Кстати, добрый человек, как называется этот корабль?
-"Тень". Ваша Милость. Хорошая посудина.
При этом имени лицо Огиона омрачилось.
- Что ж. Будь что будет. Передай эти письмена хранителю Школы, где будешь учиться. Доброго тебе ветра, Спороухок. Прощай.
Вот и все. Он быстро повернулся и пошел своими семимильными шагами прочь от пирса, а Джед долго еще мог видеть, как Учитель поднимался в гору и как, наконец, растаяв вдали, скрылся в этой весенней утренней дымке.
- Пойдем, парень, - сказал Служитель и подвел Джеда к месту, где стояла "Тень", готовая поднять паруса и отплыть в нужном направлении.
Обменявшись ничего незначащими фразами со Смотрителем Порта, Капитан судна согласился взять Джеда в качестве пассажира и доставить его к Скале: сам маг просил об этом. Капитан "Тени" был здоровенный толстяк, одетый в красный кафтан на меху, как и подобало любому купцу с острова Андраден. Он даже не взглянул на Джеда, а только спросил его тоном хозяина!
- На погоду влияешь?
- Могу.
- А на ветры?
Джед вынужден был признаться в своей несостоятельности. Капитан приказал ему не мешаться под ногами, спрятаться где-нибудь и сидеть там до конца плавания.
Гребцы между тем ухе начали собираться на борту судна: еще до темноты им следовало выйти из гавани, дабы на рассвете, во время отлива, оказаться в открытом море. Нигде нельзя было найти свободного местечка. Джед с трудом втиснулся в узкое пространство между каким-то грузом на самой корме судна и стал с интересом наблюдать за происходящим. Гребцы все прибывали и прибывали на корабль. Это были огромные люди с мощными руками, которые неторопливо рассаживались по своим местам. Среда них, как муравьи, сновали грузчики, с грохотом катившие по палубе бочки с пресной водой, и, когда очередная бочка ударялась о палубу, судно мягко и послушно покачивалось на волнах, готовое в любую минуту оторваться от берега и полностью отдаться во власть стихии. Наконец погрузка закончилась, кормчий занял свое место у руля и теперь не сводил глаз с капитана, который стоял на баке, где в виде бушприта возвышалась фигура Древнего Змея Андрада, Капитан со злобой что-то крикнул матросам, отдали швартовые - и "Тень", освободившись от власти Земли, проскользнула между двумя мощными барками и вышла в открытое пространство.
- Весла в воду! - скомандовал капитан и единым залпом с обоих бортов весла взрыхлили морскую гладь. Могучие спины гребцов напряглись, рядом с капитанским мостиком, как из-под земли, вырос барабанщик и теперь все выжидающе смотрели на него и на барабанную палочку, которая должна была ударить по туго натянутой коже.
Легче, чем чайка, которая, опираясь крыльями на могучие воздушные потоки, скользит по небу, "Тень" буквально выпорхнула из Порта, городской щум исчез, и они вступили в великую тишину прибрежных вод, а Белая Скала Гавани грозно повисла над их головами. Здесь они бросили якорь и стали ждать отлива.
Из семидесяти человек команды нашлись и ровесники Джеда. Матросы предлагали Джеду разделить с ними пищу и относились к нему по-дружески, хотя и грубовато. Конечно же, они звали его Козопасом, как и всех, кто жил на острове Гонт, но дальше этого дело не
шло.
Был Джед высоким и сильным, готовым на любой отпор как словом, так к делом. Он старался ничем не отличаться от других и вскоре к нему стали относиться как к еще одному члену команды, что вполне всех устраивало, ибо на корабле не было места для праздношатаюшихся.
Впрочем, не было на корабле места даже я для самой команда: душный темный трюм до отказа был забит людьми и грузом. Но Джед не обращал на это никакого внимания. В первую ночь он лег прямо на палубе и то просыпался, то засыпал вновь, и яркие звезды весеннего неба мирно сияли над его головой. Перед рассветом начался отлив. Они снялись с якоря и вышли, наконец, в открытое море. Когда солнце позолотило вершину горы Гонт, матросы подняли парус, и "Тень" взяла курс на Юго-Запад.
Между Барниском и Торхевелом они шли при легком ветре и на второй день плаванья увидели Великий Остров Хавнор, сердце всего Архипелага. Три дня плыли они вдоль Острова, но так и не причалили к нему. Пройдет еще немало лет, прежде чем Джед ступит на эту священную землю и увидит своими глазами белые башни Великого Порта Хавнор.
Только у берегов Кембермута они причалили ровно на одну ночь, а потом продолжили свое путешествие.
Однажды ночью, когда ветер усилился, они решили снять паруса и идти на веслах. На следующий день пошел дождь, ветер по-прежнему был сильный, я гребцам ничего не оставалось делать, как взяться за весла вновь.
Корабль шел ровно и спокойно справлялся с непогодой, но кормчий чем дальше, тем напряженнее вглядывался вдаль и ничего не видел, кроме сплошной пелены дождя,.Они шли, как и положено на Юго-Запад, об этом говорил компас, но никто не знал в каких водах
они оказались. Джед слышал, как команда шепталась о мелководье севернее Скалы и о рифах, что лежат на востоке другие спорили о том, что они давно уже сбились с курса и сейчас вообще дрейфуют, неизвестно где. А ветер между тем все крепчал, и зловещие белые барашки появились на море, гребцам же по-прежнему приходилось грести изо всех сил в неизвестном направлении, и взмах их весел становлся часот часу короче -тяжелый труд съедал остаток сил. На весла была брошена вся команда, и Джед занял свое место среди простых гребцов. Когда их подменяли, они, вместо отдыха, должны были вычерпывать воду, ибо море теперь буквально обрушивалось на корабль. Среди огромных волн, в холоде и голоде, под непрекращающимся дождем они совершали свои тяжкий труд и звук барабана звучал теперь в тахт их натруженным, утомленным сердцам.
Матрос подошел к Джеду, чтобы сменить его у весел и передал приказ капитана предстать пред ним незамедлительно. Капитан стоял на своем мостике, и вода струйками стекала к нему за шиворот. Он был похож на большую бочку, и обращался к Джеду сверху вниз:
- Сделай что-нибудь с ветром, парень.
- Я не могу, сэр.
- Ну, а металл тебе знаком?
Капитан имел в виду стрелку компаса, которая должна была указать не просто, где находится Север, а их курс, кротчайший путь к Скале. К этим хитростям часто прибегали мореходы, но Джед и здесь должен был признаться в своей несостоятельности.
- Ну, что ж, - прокричал капитан, - тогда ты должен найти себе другой корабль. Мы меняем курс и идем на Юг к Хорт Тауну. Скала должна быть где-то на Западе от нас. Прорваться сквозь такую непогоду невозможно.
Джеду все ето не понравилось. От матросов он слышал, что Хорт Таун - место гиблое, где нет никаких законов, где похищают людей и продают их в рабство. Но делать нечего и ему пришлось вернуться на скамье и продолхать грести изо всех сил под монотонный ритм барабана; тусклый фонарь, прикрепленный на корме, как сумасшедший, качался из стороны в сторону при каждом ударе волн. Джед, не отрываясь, омотрел на Запад. И когда корабль в очередной раз подбросило на волнах, ей увидел на мгновение ясный свет.
Джед сказал об этом кормчему. Но кормчий ничего не ответил. Тогда Джед попросил, чтобы его сменили на время, и медленно побрел по качающейся палубе к капитанскому мостику.
- Сэр! Этот свет на Западе - маяк на Скале.
- Я не вижу никакого света, - заорал ему в ответ капитан. Тогда Джед протянул руку и свет вновь появился вдали. Капитан приказал кормчему держать курс на запад.
- Ты говоришь со знанием дела, но если ошибся - я сброшу тебя в воду: плыви до своей Скалы сам!
Теперь они оказались в самом центре бури. "Тень" очутилась на гребне высокой волны и бесполезные весла, не найдя опоры, повисли в воздухе - потерев равновесие, гребцы попадали на залитую водой палубу. Стало совсем темно, но свет то пропадал, то мерцал вдали, и экипаж не сдавался. Наконец, ветер стих. Еще один рывок и из шторма они ворвались в совершенно иной мир: чистое, безоблачное небо, последние отблески вечерней зари были видны еще. Зеленые холмы, город и гавань, где скопилось немало кораблей - тихая, мирная картина предстала пред ними.
Кормчий спросил у напитана:
- Сэр! Это действительно земля, или мираж?
- Держи курс, болван! Гребите дружнее, сукины дети! Это же гора Кнолл!
Под ритм барабана они ворвались в бухту. Их встретили колокольным звоном, шум ветра растаял вдали. Тучи были повсюду, но здесь огромный звездный купол ясного вечернего неба повис над Землей.
III. ШКОЛА МАГОВ
Ночь Джед провел на борту "Тени", а рано утром он попращался со своими товарищами, c которыми впервые узнал, что такое море, и вступил на землю. Твил был маленьким городишкой с невысокими домами и узкими улицами, но Джеду он показался огромным, так что для верности ему пришлось остановить прохожего, чтобы узнать, где здесь можно найти хранителя Школы Магов. Прохожий внимательно посмотрел на него: "Мудрый и так найдет, а дураку зачем знать?" Сказав это, человек продолжил свой путь как ни в чем не бывало. Джед поднялся по извилистой улице и очутился на площади, окруженной с трех сторон домами с остро-конечными крышами, а с четвертой – внушительной стеной.
По виду это была крепость, выстроенная иа огромных серых камней. На самой же площади находились торговые ряды и праздный люд бродил здесь, прицениваясь к товарам. Джед задал тот же вопрос старухе с корзинкой.
"Ты можешь найти хранителя, где хочешь", - сказала она и пошла дальше.
В глухой стене на площади была расположена маленькая деревянная дверь. Джед подошел к ней и постучал. На пороге появился старик.
- Я привез письмо от Огиона Молчальника с острова Гонт. Оно адресовано хранителю Школы. Где я могу найти его?
- Это и есть Школа, мальчик, - сказал спокойно старец. – А я – сторож. Хочешь войти – войди.
Джед, не задумываясь, сделал шаг вперед. Ему показалось, что он уже переступил порог и очутился внутри здания, но все опять вернулось на свои места: он по-прежнему стоял на улице.
Джед попытался проделать то же самое еще раз - безрезультатно. Тогда он не на щутку рассердился. Ему ухе порядком на-доели все эти издвательства. Он произнес нужное заклятие, которому научила его еще тетка-ведьма, но чары деревенское колдуньи были бессильны здесь.
После очередной неудачи Джед уже не знал, что ему делать. Наконец, он обратился к старцу:
- Я не могу войти. – И с неохотой добавил. -Пока, конечно, Вы не поможете мне.
- Скажи имя свое.
И снова Джед не знал, что делать, ибо произносить имя, да еще вслух, было настрого запрещено.
- Джед, - произнес он, наконец. Сделав при этом шаг, он переступил порог дома, и некая тень последовала за ним.
Дверь, хах выяснились, была вовсе не из дерева, а из кости; позднее Джед узнал, что ее вырезали из зуба Великого дракона.
Дверь была отполирована почти до прозрачности, и сквозь нее пробивался дневной свет, делая живым Тысячелистное Дерево, изображение которого было искусно вырезано на внутренней стороне магических врат.
- Добро пожаловать, парень, - сказал сторож и, больше не проронив ни слова, повел Джеда через залы и коридоры и привел, наконец на внутренний дворик, находившийся в глубине основного здания. Дворик этот был частично вымощен камнем, и на небольшой лужайке, посередине, в ярких лучах утреннего солнца, всеми цветами радуги играл и переливался фонтан - молодые деревья, посаженные вокруг, не могли укрыть его своей листвой и приглушить это буйство красок. Здесь Джеда оставили в одиночестве и попросили подождать немного. Он замер, и сердце его билось все сильнее и сильнее; всеми фибрами души своей он ощущал некое иное невидимое присутствие и понимал, что все здесь сотворено не из камня, а из иной какой-то магической субстанции, которая раз в сто, а, может быть, и больше превосходит силу и мощь любого гранита. Он стоял в святая святых Храма Мудрости, и все здесь взывало к небу. Вдруг он ощутил на себе чей-то пристальный взгляд: человек, одетый в белое, смотрел на него сквозь искрящиеся струи фонтана.
Как только взгляды их встретились - запела неведомая птица в ветвях. И тотчас же Джед понял язык этой птицы, язык воды, что плескалась в фонтане, речь ветра, играющего в листве: Слово включило его в свой круг, очерченный Солнцем.
Потом это ощущение прошло, но мир уже стал иным. Джед сделал несколько шагов и преклонил колено перед Архимагом, держа на вытянугой руке письмо Молчальника.
Архимаг Неммерл, Хранитель Скалы, был древним человеком, древнее всех на этой земле. Его речь напоминала птичий клекот. Волосы и борода его были белы, вся тьма и тяжесть мирская оставили его с годами и сделали совершенно белым, какой бывает древесина, столетия пролежавшая в воде.
- Мои глаза стары, и я не могу прочитать, что написал твой учитель,- сказал старец своим птичьим голосом. - Прочти письмо это, отрок.
Что ж, Джеду ничего не оставалось делать, как повиноваться и прочитать вслух древние руны Хардига, в которых говорилось следующее: "Мой повелитель Неммерл! Я посылаю Вам того, кто обещает быть величайшим из всех магов Гонта, если, конечно, ветер не переменит-ся. Подписано все это было не истинным именем Огииона, а странным прозвищем Сомкнутые Уста.
- Тот, кого послал усмиряющий землетрясения, вдвойне любезен мне. Я знаю Огиона с его молодости, когда он еще только приехал сюда с Гонта, и я всегда любил его. Ну, а теперь поведай старику своих морских приключениях.
- Все было прекрасно, и только вчера разыгрался невиданный шторм.
- На каком корабле ты прибыл?
- Торговый корабль из Андрада. "Тенью" зовут его.
- По чьей воле ты прибыл сюда?
- По своей собственной.
Архимаг пристально посмотрел на Джеда, потом отвернулся и начал разговаривать с самим собой на непонятном языке, точно разум его блуждал где-то далеко далеко во Времени и пространстве. Но из всего этого неясного бормотания можно было различить слова, что согссм недавно пропела, Джеду птица в ветвях и прошептала вода, плещущаяся в фонтане. Старик не произнес ни одного заклятия, но такая магическая мощь была в самом голосе его, что Джеду показалось, будто он перенесся в иное место и стоял теперь посреди пустыни, где странные тени ходили вокруг него. На самом же деле Джед по-прежнему оставался во дворе, залитым солнечным светом, а фонтан все пел и пел свою веселую искрящуюся песнь.
Огромная черная птице, Ворон с острова Осскил, подошел к ним, важно ступая по каменной террасе, а потом по траве. Птица подошла вплотную к Архимагу и остановилась. Вся черная, с клювов, как огромный кинжал, и глазами, как горный хрусталь, она недоверчиво по-косилась на Джеда. Три раза горон белые складки одежды старца, пока тот не пришел, нпконец, в себя, не улыбнулся и не сказал, Обращаясь к Джеду "Пойди, поиграй, малыш". Его отсылали, отсылали, как мальчишку. Джед снова преклонил колено пред старцем, чтобы проститься, а когда встал то того уже и след простил. Только ворон недоуменно смотрел на Джеда, приоткрыв клюв.
- Терренон уссбук! Терренон уссбук оррек! – заговорила птиц, на непонятном языке. После чего она неожидано исчезла.
Джед направился к выходу, не зная толком куда же ему все-таки идти. При выходе, под сводом арки, повстречался ему высокий юноша, которой весьма вежливо приветствовал Джеда легким поклоном: "Я Джаспер, сын Энвита с острова Хавнор. Я весь к Вашим услугам и готов показать Храм и ответить на все вопросы. А как Ваше имя, сэр?"
Все это показалось странным и оскорбительным для Джеда, деревенского парня, который в жизни своей никогда не встречал детей богатых купцов и дворян, кроме той девицы на лугу. Ему показалось, что над ним издеваются, обращаясь на. "Ва" да еще предлагая какие-то там "услуги", поэтому он процедил сквозь зубы "Спороухок" и отвернулся.
Юноша подождал еще минуту, немного обескураженный столь грубым ответом, но, сделав вид что ничего не произошло, пошел вслед за Джедом. Был он высоким, года на два-три старше Джеда и поступь его была мягкой и легкой, как-будто он не шел, а делал па в танце. Была на нем серая мантия с капюшоном и первым делом он повел Джеда в кладовую, где тот, как студент, мог выбрать себе такую же мантию. Джед подобрал себе по размеру темно-серый болахон, и Джаспер воскликнул: "Теперь вы стали одним из нас, сэр". Джаспер улыбался, когда говорил, и Джеду казалось, что за этой подчеркнутой вежли-востью скрывается издевка.
- А разве только одежда делает магами, - не удержался он.
- Конечно нет, сэр, - последовал ответ. - Но манеры делают все. Куда теперь?
- Куда хотите.
Джаспер повел его нескончаемыми коридорами, показывая бесчисленные внутренние дворики и крытые залы, Хранилище Книг и Великий Очаг, вокруг которого вся школа собиралась по праздникам. Потом они поднялись наверх и посетили различные башни с кельями для учителей и учеников, сейчас они стояли Южной Башне, и окно выходило прямо на море, минуя крыши соседних домов. Как и другие кельи, эта была без какой бы то ни было мебели - только соломенный матрас лежал в углу.
- Да, уважаемый Спороухок, - начал Джаспер, - живем мы здесь скромно. Надеюсь, это не стеснит Вас?
- Нисколько. - Джед хотел показать этому аристократу, что он не хуже его. - А что, уважаемый Джаспер, спать на соломе после мягких домашних перин было не очень удобно?
Джаспера как обожгло, и он взглянул на Джаеда так, будто хотел убить его: "Да тебе ли знать, что мне, сыну Лорда Домианского с острова Хавнор, будет удобно или не удобно". Но вслух Джаспер все также вежливо промолвил: "Следуйте за мной, сэр". Тем временем пробил гонг и нужно было спускаться вниз к дневной трапезе за Большим Столом, что был накрыт в общей зале, где собралось одновременно до сотни учеников и наставников. Каждый обслуживал себя сам и, перебрасываясь шутками, ученики подходили к большому чану с едой, накладывали в тарелку что-то дымящиеся, а потом устраивались где кому было удобней за единым столом. "Говорят, - продолжал неутомимый Джаспер, - что стол этот волшебный и за ним всем хватит места, сколько бы ни собралось народу". И, действительно
хватало всем: и шумным компаниям юнцов, и одиноким старцам с сединой волосами, которые даже за едой не могли оторваться от своих долгих дум. При этом никто не нарушал их покой – от шумных компаний их отделяло какое-то непроницаемое пространство. Джаспер подвел Джеда к огромному парню по имени Ветч который, не проронив ни слова, с жадностью продолжал уплетать свой обед, не обращая на них никакого внимания. Был он прост, как и Джед и видно не очень заботился о своих манерах. "Фу - сказал он, съев все до конца, - наконец-то здесь нет обман. Кашу я так и опрокинул в желудок". Джед не понял, что он хотел сказать, но сам парень ему явно понравился.
После обеда они все вместе пошли в город. В этих бесконечных улочках и проходах без труда можно было заблудиться. Живя бок о бок с магами, простые жители тоже кое-чему научились и здесь никого не могло удивить, например, неожиданное превращение человека в рыбу или поднявшийся в небеса дом.
Выйдя из городских ворот через задние сады, трое юношей перешли реку Твилберн по деревянному мосту и взяли курс на Север через пригородные леса и пастбища. Извилистая тропинка то поднималась на холм, то вновь опускалась. Потом они пришли в дубовую рощу, и слева от нее была еще одна рощица, но тропинка как-то извилисто сворачивала перед этом порослью, предлагая им совершенно иной маршрут. Джед никак не мог определить породу деревьев, Ветч уловил его взгляд - "Это роща Имменент. Нам еще войти в нее…"
В лучах солнца красные цветы на ветвях пылали как раскаленные угли. "Искрометное семя, - сказал Джаспер, - Деревья эти появились здесь, когда ветер занес сюда пепел с Илиена, во время битвы между Срет-Акве и Повелителем Огня". Он подул на увядший цветок, и семена его разлетелись как искры затухающего костра.
Тропинка вела вокруг подножия зеленого холма, который Джед заметил еще со стороны моря, когда "Тень" только входила в заколдованные воды Острова, И здесь Джаспер сказал: "Еще дома, на острове Хавнор, я много слышал о гонтскои магии, и всегда только восторженные отклики. Неудивительно, что я с нетерпением ждал случая позна-комиться с этим искусством поближе. Перед нами самый настоящий гонтец, и мы - у подножия Скалы, которая, как говорят, берет свое начало в самом центре Земли. Заклятия здесь обретают особую силу, Покажи свое искусство, Спороухок, Каков твой стиль?"
Дкед не ожидал такого начала и просто не знал, что сказать,
- Может быть, позднее, Джаспер, - вмешался Ветч, - Дай ему осмотреться, хотя бы.
- Нечего ему осматриваться. Он и так хорош. Бездарность привратник бы просто не пустил сюда. Какая разница, сейчас или позднее, правда, Спороухок?
- Ты прав, я не бездарен, - промолвил, наконец, Джед, - но покажи сначала сама на что ты способен и что за магия тебя интересует?
- Иллюзии, конечно, - трюки, игры какие-нибудь, ну, например…
И, вытянув указательный палец, Джаспер произнес несколько непонятных слов, а там, куда он указывал, среди травы появился маленький источник: вода все прибывала и прибывала и, наконец, руче-ек превратился в горную речку. бегущую вниз по склону. Джед опустил руку в источник и попробовал воду; она бала холодна, но жажды не утолила - такова суть иллюзии: скользить по поверхности, не проникая вглубь. Произнеся еще одно слово, Джаспер иссушил источник, и трава стала по-прежнему густой и без единой капли росы. "Теперь ты Ветч", - произнес Джаспер с холодной улыбкой.
Ветч почесал в голове: был он явно озадачен, но все-таки взял кусок земли в руку и начал что-то петь над ним, разминая землю своими черными от грязи пальцами. Наконец, он вылепил какую-то форму, шлепнул-плюнул, и маленькое существо, похожее на шмеля взлетело с ладони и растворилось в воздухе.
Джед стоял как завороженный. Как вывести бородавку, приворожить коз да склеить горшок - вот все, что он знал. Ему, с его деревенским колдовством, делать здесь было нечего. "Я не могу сделать то, что сделали вы", - вынужден был признаться Джед. Для Ветча этого было вполне достаточно, но Джаспер не унимался..
- А почему?
- Магия - не игра. Мы. Гонтцы, не играем в магию, - сказал джед с достоинством.
- А зачем вы ей занимаетесь тогда. Из-за денег что ли?
- Нет...
Но объяснить что-либо Джед так и не смог. Он не смог скрыть свое невежество и спасти свою честь. Джаспер рассмеялся и пошел дальше. Джед побрел за ним с тяжелым сердцем Джеду не понравилось что он остался в дураках и теперь он почти ненавидел Джаспера.
Этой ночью, когда он лежал на своем матрасе в своей каменной, холодной как склеп, Джеда посетили странные мысли. Тьма и безмолвие окружали его повсюду, и страх наполнил душу. Ему вдруг захотелось уйти отсюда, уйти навсегда…. Он уже готов был осуществить свое намерение, как неожиданно на пороге его комнаты появился Ветч с маленьким фонариком в руке. Он спросил Дкеда, можно ли войти. Постепенно они разговорились, и Джед, забывшись, подробно рассказал ему о своем родном Гонте, о жизни в деревне. Не остался в долгу и Ветч: он тоже стал рассказывать о своей Родине, о том, как дым из одной деревни можно увидеть на соседних островах - так близко они расположены. А когда Ветч решил начертить на каменном полу, как расположены эти острова, то проведенные рукой линии светились во тьме, как светится фосфор - и перед глазами Джеда появилась целая карта со странными и такими смешными названиями: Корп, Копп, Хорл, Коппиш, Снег. Ветч учился в Школе уже три года и вскоре должен был стать настоящим магом, но о самой магии он думал не больше, чем птица небесная думает о полете. И не в магии проявлялся талант его, а в той безграничной доброте, что излучал он всем существом своим. В этой ночи Ветч и предложил Джеду Дружбу, а Джеду ничего не оставалось, как только принять ее.
Правда, Ветч был дружен и с Джаспером, а тот, как известно, в первый же день сделал Джеда посмешищем. Джед не в состоянии был забыть этого. Дкаспер же каждый раз при встрече с ним был подчеркнуто вежлив, хотя насмешливая улыбка буквально застыла на его устах. Гордость Джеда была задета, и он решил во что бы то ни стало доказать Джасперу и его дружкам насколько велико было его могущество. Ведь ни один же из этих сытых и довольных людей не смог бы спасти деревню от гибели и не о Джаспере, в конце концов сказано, что суждено ему стать величайшим из всех.
Таким образом, укрепив свою пошатнувшуюся было гордость, Джед со всей яростью, на какую оказался способен, набросился на учебу. С жадностью он поглощал все уроки по мастерству, истории и практическое делу, которые преподавались им учителями Великой Скалы, одетыми в серые мантии. Девять было число им и столько же было ступеней, которые надо было преодолеть Джеду на пути к знанию.
Часть дня Джед проводил у Учителя Песнопений, изучая "Деяния Героев" и "Пути Мудрости", записанные еще в древнейшем своде "Сотворение Еа". Затем с дюжиной других учеников он шел к Учителю Ветров и учился тому, как управлять погодой и морскими ветрами. Весной они любили проводить целые дни на борту какой-нибудь лодки, пытаясь управлять ею с помощью магических заклятий, то вызывая, то усмиряя волны и ветер. Дело это было непростое, и Джед не раз бился головой о палубу или рею при очередном неудачном заклятии. Не раз он врезался в рядом стоящий бот, хотя места в заливе хватило бы всем, и не раз приходилось ему барахтаться в воде, будучи перевернутым невесть откуда взявшейся штормовой волной. Ни в какое сравнение не шли с этими подвигами спокойные прогулки вдоль берега с Учителем Трав, который подробно объяснял им назначение и смысл каждого из растений, а Учитель руки обучал их простенькому искусству фокусов и жонглерства.
По всем этим предметам уже через месяц Джед считался лучшим учеником и оставил далеко позади всех тех, кто был здесь уже с год и никак не мог постичь всей премудрости. Особенно удавался ему иллюзионизм и, казалось, что он был рожден с этими знаниями, а сейчас только вспоминал, что к чему. Учитель рун был добрым стариком, сердце которого не ожесточилось в житейских невзгодах. Смысл своего существования он видел в бескорыстном и преданном служении красоте и мудрости, которые и воплощались, по его мнению, в исскусстве иллюзий. Джед вскоре почувствовал по отношению к этому человеку искреннее расположение и только просил его произнести все новые и новые заклятия, а Учитель, видя такое нетерпение, улыбался и произносил их. Однажды Джед, желая, наконец, посрамить Джаспера, сказал Учителю своему: "Сэр, все эти чары похожи друг на друга. Зная одно заклятие, ты знаешь как сотворить другие. Как только чары перестают действовать - исчезают и иллюзии. Вот я сейчас превращу эту гальку в алмаз, - что он и сделал, произнеся необходимые слова. - А что же нужно для того, чтобы чары удержить надолго навсегда?"
Учитель посмотрел на алмаз, что сверкал сейчас на ладони у Джеда так ярко, как будто его только что похители из сокровищницы Дракона, потом неожиданно произнес "Толк" - и все вновь вернулось на свои места: кусочек серого камня тут же утратил свой недавний блеск и величие. Учитель взял гальку и сказал утвердительно; "Это - камень и толк - имя его на Языке Истины. Из этого камешка сложена наша Скала, да и большинство суши, пригодной для человека. Он - часть мира. С помощью магии ты можешь заставить его засиять алмазом, можешь сделать его цветком, мухой, чьим-нибудь глазом и даже пламенем." И камешек поочередно принимал в руке мастера все вышеперечисленные формы, пока, наконец, вновь не сделался галькой. "Но это только иллюзия, способная обмануть наши ощущения. Иллюзия не способна изменить суть. Чтобы превратить камень в алмаз надо изменить его истинное имя. А сделать это, сын мой, даже по отношению к ничтожной вещи все равно, что изменить целый мир. Сделать это можно. Да, можно. И ты узнаешь об этом в классе учителя превращений, когда, конечно, будешь вполне гото к его на-ставлениям. Но ты не можешь изменить вещи просто так, по прихоти своей. Ты не можешь изменить ни гальки, ни даже ничтожной песчинки пока не узнаешь всех путей добра и зла, пока не увидишь ясно всех последствий твоего вмешательства, ибо Мир - это Великое Равновесие. Магическая сила Изменений может отклонить великий Маятник в ту или иную сторону. Магическая сила - очень опасна, если она не соответствует Знанию и Необходимости. Свеча, загораясь, дает и тень".
Учитель еше раз посмотрел на гальку: "А ты знаешь, камень -хорошая вещь. Если бы вся Землимория была выложена алмазами - представляешь, что бы за скверная жизнь у нас была бы тогда. Наслаждайся иллюзиями, малыш, и пусть камень остается камнем, поверь мне. При этих словах старик улыбнулся, но Джеда его ответ нисколько не удовлетворил. Стоит только прижать покрепче мага, потребовать от него раскрыть какой-нибудь секрет, и все они начинают говорить на один лад, как Огион, о каком-то равновесии, об опасностях и тьме. Но, если он маг, если вырос из этих детских увлечений пустыми иллюзиями и может постичь искусство Изменения, значит он обладает достаточной властью и силой делать все, что он пожелает и Великое Равновесие ему не помеха: Тьма и Свет подвластны воли его.
Выходя из классной комнаты, Джед встретил в коридоре Джаспера. "Что такой сумрачный, Спороухок, - обратился он, - опять заклятие не то произнес, что ли?"
Джед решил не уступать своему противнику и держаться на равных: "Мне надоели все эти иллюзии. Они годятся только дяя праздных сынков высокопоставленных особ, чтобы веселить публику. Единственное, что я узнал здесь дельного так это то, как управлять ветром. Все остальное - сплошные глупости.
- Даже глупости в руках дурака опасны", - отпарировал Джаспер.
Это было хуже, чем пощечина. Джед сделал шаг вперед, но Джаспер вежливо поклонился и пошел дальше по коридору, как будто ничего не произошло,
И тогда Джед, оскорбленный до глубины души, поклялся, что он отомстит Джасперу, но не в простой дуэли: кто лучше сотворит иллюзию, а в испытании истинной властью.
Джед даже не задумывался, почему Джаспер так его ненавидит. Собственная злоба ослепила его. Постепенно всем стало ясно, что Джед превосходит всех по своим способностям. "Он рожден магом, ему нет равных", - говорили ученики, одни с уважением, другие с завистью. Только Джаспер по-прежнему молчал и снисходительно улыбался. Джаспер - вот камень преткновения, который надо уничтожить. Его надо посрамить, унизить, чтобы все видели его ничтожество.
Джед даже не замечал, что в своей гордыне он уже нес ту опасность, ту тьму, против которой и предупреждали его наставники.
Когда гнев оставлял Джеда, и он спокойно мог смотреть на мир, то рассудок подсказывал ему, что Джаспер - не соперник, что думать надо о другом и тогда работа спорилась в его руках, тогда учение и совершенствование в искусстве магии совершались легко и непринужденно. К концу лета учение было уже не столь строгим и теперь оставалось больше времени для спорта: магические гонки на лодках, фестиваль иллюзионистов в Большом Доме, а по вечерам -игра впрятки, где все были невидимыми и только смеющиеся голоса бегали по бесконечному парку и пустынным холлам Большого Дома. С наступлением осени, посвежевшие, семинаристы вновь приступили к строгим занятиям, которые так нравились Джеду.
Зима внесла в привычнее расписание свои коррективы. Джед вместесте с другими семью мальчиками был послан через весь Остров к дальней горе, что на самом севере, где находилась Одинокая Башня. Здесь хил Учитель Имени, который сам обладал таким именем, что разгадать его смысл не было никакой возможности, оно попросту не имело значения, Курремкармеррук звали этого человека. На целые мили вокруг нельзя было встретить никакого жилья. Одинокая Башня мрачно возвышалась над северным хребтом, по небу ходили бесконечные серые облака и столь хе бесконечным был список имен, который предстояло выучить наизусть восьми ученикам. Вместе с учениками на последнем этаже Башни в высоком кресле сидел и сам Курремкармеррук и писал каждый день длинный список имен, которые необходимо было заучить до того, как высохнут ровно в полночь чернила и пергамент вновь не станет чистым и гладким, в комнате было холодно и мрачно и почти всегда тихо: слышно только, как скрипит перо учителя о пергамент, да вздыхает ученик, которому предстояло до полуночи выучить названия каждой горы, каждой вершины, камня, канала, бухты, рифа и даже характерного звука на берегу Лоссов, маленького острова, затерянного где-то в просторах Пелнишского моря. Если ученик роптал, то учитель не говорил ничего - только список увеличивался вдвое, "Ты, кто собирается повелевать морем, тебе следует знать имя каждой капли", - любил повторять Курремкармеррук.
Джед иногда вздыхал, как и другие, но никогда не роптал. Он понимал, что в этом скучном деле запоминания различных имен и заключается подлинная Власть. Магия - это знание, которое и передавал им теперь Курремкармеррук. "Многие великие волшебники, - сказал как-то Учитель, - потратили всю жизнь, чтобы найти имя только для одной вещи. А список кажется бесконечным, И пока мир не. прекратил своего существования он будет продолжен, дети мои. Слушайте внимательно, и вы узнаете, почему. Ибо в нашем мире, что под солнцем, и в другом, где царствует тьма, много таких вещей, которые вообще не имеют никакого отношения к человеку и к его речи. Есть в этих мирах такие силы, что в миллионы миллионов раз превосходят нашу людскую силу Магия же, я имею в виду истинную магию, подвластна только тем, кто знает руны хардига и Древней Речи,
На этом языке говорят драконы, на нем говорил Сегой. Тот Сегой, что сотворил острова. Это язык наших древних песен и заклинаний. Любая ведьма назовет несколько слов из Древней Речи, но этого недостаточно. Очень многое было потеряно. Многое осталось только в памяти драконов и Древних Сил Земли, или вообще не известно ни одному живому существу в этом подлунном мире и поэтому навсегда закрыт их смысл для человека. Как видите, нет конца познанию нашему. И если какой-нибудь выживший из ума маг захочет, например, вызвать бурю, то ему придется произнести не просто слово буря или иниен на древнем языке, а назвать каждый залив морской, каждую часть моря, что омывает Архипелаг, а потом назвать и те воды, которые разлились за Дальними Землями и так до бесконечности, до тех пределов, где имя должно утратить свое значение. Имя и есть та сила, которая составляет нашу магию и вместе с тем ограничивает ее. Маг должен отвечать только за то, что непосредственно находится в сфере его влияния, что он может без труда назвать, обозначая тем самым пределы своей власти. И тогда все будет хорошо. В противном случае, слабая сторона нашей мощи вступит в свои права и мы изменим то, что менять нельзя и тогда нарушится Великое Равновесие. Моря выйдут из берегов своих и обрушатся на острова и в Великом Безмолвии погибнут все имена и звуки".
Джед долго думал над смыслом этих слов, и они глубоко запали в его дущу, но даже осознание всей значимости своего труда не облегчили тех тягот, которые нужно было вынести в течение целого года, проведенного в Одинокой Башне. В самом конце своего пребывания в Башне Курремкармеррук сказал только: "Ты хорошо начал, мальчик". И все. И это за бесконечные труды и лишения?! Но маги говорят только правду, и истина была в том, что Джед сделал первые робкие шаги по пути изучения имен, а чтобы проделать весь путь не хватило бы и целой жизни. Ему позволили покинуть Башню раньше положенного срока - это и была единственная награда за скорую и усердную учебу.
Он шел теперь на Юг один через весь остров, в самом начале зимы, среди пустых и безжизненных просторов. С наступлением ночи начался дождь. Он не произносил заклятий, чтобы отогнать непогоду: здесь все, что касалось погоды, подчинялось Учителю Ветров и без его ведома никто не мог творить никаких чар на этот предмет. От дождя Джед укрылся под раскидистой ветвью лиственницы. Укутавшись поплотнее в плащ и лежа на сырой земле, он вспоминал об Огионе, который, наверное, также бродил сейчас по горам Гонта, устраиваясь на ночлег, где придется. При этих мыслях Джед улыбался: светлый образ Огиона согревал его душу. В таком блаженном состоянии он отходил ко сну с миром, не замечая ни холода, ни сырости, ни вкрадчивого шепота дождя. Пробудившись на рассвете, он увидел, что дождь уже кончился, а в складках его плаща пристроилось какое-то странное существо, ища здесь защиты и тепла. Это была довольно редкая зверушка. Джед с трудом вспомнил ее имя, оутак.
Только на четырех островах Архипелага обитают они; на острове Скала, Энсмер, Поуди и Ваторт. Существа эти, с милыми мордашками, малы и слабы, они покрыты коричневым мехом и только большие выразительные глаза удивленно смотрят на мир. Но при этом, зубки их востры, а характер вспыльчив, поэтому приручить их нет никакой возможности. Они никогда не кричат, не пищат и не воют. Кажется, и голоса-то и нет никакого. Джед слегка коснулся зверька пальцем, и он проснулся, сладко зевнул, при этом показав свой коричневый язычок и белые острые зубки. Зверек совершенно не испугался Джеда. "Оутак", - сказал Джед и вдруг вспомнил тысячу имен различных животных, которые он выучил в Башне и тогда произнес истинное имя зверька на языке Древней Речи: "Хоег! Хочешь пойти со мной?"
Оутак уселся на ладони Джеда и спокойно начал чистить свой мех.
Тогда Джед устроил его в складках капюшона и отправился в дальнейший путь. Иногда в течение дня зверек соскакивал на землю и исчезал в лесу, но он всегда возвращался и обязательно с мышкой в зубах, явно предлагая ее хозяину на ужин. Джед вежливо отказывался от угощения и они шли дальше, пока, наконец, вдали не засверкали огни Большого Дома. Все встретили Джеда тепло и радушно и предложили войти в ярко освещенный зал. Для Джеда это было равносильно возвращению домой. Во всей его жизни не было у него места роднее. Джед был счастлив видеть знакомые лица. Ветч шел сейчас к нему навстречу, широко улыбаясь своей доброй улыбкой, и Джед понял, насколько же ему не доставало всего этого. Ветч уже кончил школу и был посвящен в маги, но это обстоятельство ничего не меняло в их отношениях. Они тут же начали говорить и Джеду стало ясно, что он узнал за несколько минут больше, чем за целый год, проведенный в Башне. Оутак по-прежнеиу находился в складках его капюшона. Друзья устроились за большим столом в общей трапезной. Ветч хотел было погладить зверька, но тут же отдернул руку; оутак обнажил свои острые маленькие зубки. Ветч засмеялся: "Говорят, что человеку, которому удалось приручить дикого зверька, покровительствуют Древние Силы камня и ручья. Жди, Спороухок, скоро и вода и камень начнут говорить с тобой". "Странно, - не утерпел и вездесущий Джаспер, который оказался рядом в данный момент, - я слышал, что у Владыки есть ворон, а Маг из Арка, как уверяют старинные песни, держал даже дикого вепря на золотой цепи. Но чтобы носить с собой крысу - об этом, признаюсь, я ничего не слышал".
Все дружно рассмеялись. Рассмеялся и Джед. это был прекрасный вечер и так было приятно оказаться вновь в тепле, среди людей, которые понимают тебя. Но в словах Джаспера было немало перцу.
В эту ночь Большой Дом посетил Правитель с острова О. Когда-то он сам был учеником Архимага и теперь постоянно навещал школу либо на Зимние Торжества, либо во время Летних празднеств. Вместе с лордом приехала и его супруга, молодая, красивая женщина с черными, как смоль, волосами, украшенными диадемой из опалов. Женщины, да еще такие красивые, в здешних местах были редкостью, поэтому мудрие учителя неодобрительно посматривали на чужестранку. Молодые же послушники, напротив, глазели вовсю и без особого стеснения.
- Да для такой я что хочешь сделал бы, - не удержался Ветч,
обращаясь к Джеду.
- Но она же всего лишь женщина. - Принцесса Эльфарран тоже была женщиной, а перед ней все Внутренние Земли простерлись во прахе и Высший Маг Хавнора погиб не задумываясь.
- Басни, - отмахнулся Джед. Но он тоже начал посматривать
на леди, недоумевая, действительно ли существовала такая смертельная красота, о которой повествуют легенды.
Учитель Песнопений начал длинную песнь из "Деяний Юного Короля" и все сидящие за столом подхватили ее. Стройный хор голосов зазвучал под сводами трапезной. Джаспер встал и направился к тому месту, где сидел Архимаг с гостями. Он, как равный, обратился к леди без всякого стеснения. Джаспер был далеко уже не мальчик. Серебряная застежка красовалась на меховом воротнике его. Он сказал что-то, обращаясь к леди, и она улыбнулась: опалы еще ярче засияли в ее диадеме. С благословения Учителей Джеспер показал все на что он способен. Белое дерево в миг выросло из каменного пола Трапезной. Ветви его достигли перекрытий потолка и на них засияли золотые яблоки. Пташка появилась среди ветвей, вся белая как снег, а золотые яблоки вдруг превратились в кристаллы, которые посыпались на пол, как тяжелые капли дождя, и сладчайший запах наполнил огромную Трапезу. Дерево между тем продолжало цвести и на нем появилась розовая листва и белые, как звезды, цветы. Леди буквально закричала от восторга, потом милостиво склонила голову перед юным магом в благодарность за его искусство: "Отправляйтесь с нами, юноша. Мы ведь можем взять его, Ваша честь", - опомнившись, по-детски спросила она у мужа. Джаспер же сказал на это: "Когда я постигну искусство магии в совершенстве, чтобы заслужить и в дальнейшем вашу благосклонность, только тогда я смогу посетить вас". Любезный ответ Джаспера понравился собравшимся. Джед тоже на словах выразил свое восхищение, но для себя решил, что сделал бы все гораздо лучше. Радостное и счастливое настроение его растаяло как дым.
IV. УТРАЧЕНН0Е РАВНОВЕСИЕ
Этой весной Джед почти не видел ни Ветча, ни Джаспера. Они посещали класс Учителя Согласия в Роще Единого, куда не имел права войти ни один непосвященный. Джед по-прежнему оставался в Большом Доме и с усердием осваивал науку магии. Даже ночью, когда сияющий шар освещал келью вместо лампы или свечи, Джед продолжал изучать Древние Руны и Руны Еа. Наука давалась ему легко - о его успехах ходили легенды. Каждый из учителей называл Джеда лучшим из лучших. Поговаривали даже, что зверек, которого принес с собой Джед, и не зверек вовсе, а некий дух, принявший столь странное обличье, дабы легче было общаться с хозяином и нашептывать ему все премудрости науки. Говорили так же, что ворон Архимага приветствовал Джеда на своем птичьем языке как будущего преемника ныне здравствующего владыки. Так или иначе, но многие любили Джеда и с радостью избирали его своим предводителем во всех играх, особенно в те редкие минуты отдыха, когда им вдруг овладевал дикий нрав и он вспоминал, наконец, что он с острова Гонт. Но чаще всего Джеда можно было видеть за работой и честолюбие и непокорный нрав свой он направлял тогда в другое русло.
Пятнадцать лет исполнилось ему - ранний возраст, чтобы быть посвященным в Высокое Искусство, чтобы стать истинным магом и удостоиться Посоха; но таланты Джеда были так велики, что Учитель Превращений, сам человек молодой, вскорости выделил его из общей толпы и начал давать ему уроки. Раз за разом Учитель объяснял ему, что необходимо дать новое имя вещи перед тем, как изменить ее. Если же маг собирается поменять собственное обличье, то здесь надо быть готовым ко всякого рода неожиданностям: в процессе трансформации он навсегда может потерять свое имя, что равносильно смерти. Вдохновленный понятливостью мальчика, его самоуверенностью, молодой Учитель незаметно для себя увлекся настолько, что поведал Джеду даже самые сокровенные тайны искусства. Дошло до того, что он позволил Джеду изучить Книгу форм, а вот этого делать уже не следовало, тем более без ведома Архимага. Так, не предвидя большой беды, Учитель в тайне от всех передавал своему ученику знания, заключавшие в себе немалую опасность.
В то же время Джед учился и у другого Мастера. В отличие от первого это был человек в возрасте, строгих правил, который полностью посвятил себя любимому делу. Этот Мастер не признавал иллюзий. Суть учения его заключалась в том, что он вызывал энергию света, тепло, направлял магнитное поле, то есть имел дело с такими силами, которые принадлежат самой Вселенной. Именно он обучал будущих предсказателей погоды и при этом неизменно предупреждал их от излишнего увлечения своим искусством, ибо даже вызванный без нужды дождь может причинить вред всей Вселенной, частью которой является каждый, даже самый могущественный маг. "Слабый дождик на нашем острове, - любил повторять мастер, -может превратиться в цунами в другой части света, а штиль, вызванный на Востоке, принесет невероятные разрушения на Западе. Поэтому знайте, дети мои, зачем и для чего вы вызываете даже самое легкое дуновение ветра".
Относительно же спиритизма, или общения с Невидимым, Учитель вообще не упоминал, хотя именно это и было самым значимым в его искусстве. Раз или два Джед пытался выведать у него нечто сокровенное и тайное, но каждый раз все кончалось ничем. На распросы Джеда Учитель Заклинаний не отвечал и всем видом своим давал понять,что разговор окончен, а тема урока исчерпана.
Иногда Джеду становилось не по себе, когда в Книге Знаний он наталкивался на уже знакомые Руны, хотя Джед никак не мог вспомнить, где он видел все это раньше. Попадались здесь некоторые фразы, которые странным образом напоминали ему то, что произошло в доме Огиона: казалось, что дверь опять наглухо закрыта и из темного угла комнаты вновь крадется огромная тень. Он старался отогнать эти воспоминания и оправдать страх собственным невежеством: чем больше будешь знать, тем меньше останется места для страхов, тем больше света будет в твоей душе. Наступит время, и он станет настоящим магом и ему уже нечего будет бояться в этом мире.
На второй месяц лета вся Школа собралась вместе в Храме Мудрости, чтобы отпраздновать Ночь Полнолуния и День Великого Танца, которые совпали и пришлись на середину лета, что бывало не часто - всего лишь раз в пятьдесят два года. Две ночи следовало праздновать столь значимые торжества. В течение всей первой ночи, самой короткой в году, с окрестных полей доносились сладкие звуки флейт, а узкие городские улочки были ярко освещены факелами, барабан отбивал ритм, и пение раздавалось повсюду, звуки стлались над водами реки Роук, отдававшей серебром при свете Луны. С восходом солнца лучшие певцы начали выводить свою длинную Песнь о Великих Деяниях Эррет-Акбе, в которой повествовалось о том, как возвели белые башни Хавнора, а также о многотрудных подвигах самого Эррет-Акбе, о его путешествии от острова Еа через весь Архипелаг к Восточному Побережью, на край Света, где он встретил Дракона Орма и сразился с ним; Песнь росла, голоса поющих наполнялись удивительной силой, они рассказывали о том, как белые кости Эррета, омытые росой и высушенные солнцем лежат теперь на одиноком берегу Селидор, а рядом покоится огромный остов Дракона, но меча Эррет-Акбе нет здесь - он на самой высокой башне. Хавнора, красный, как рубин, сияет на солнце. Когда Песнь прекратилась, начался Великий Танец. Простые горожане и Учителя, ученики и крестьяне, мужчины и женщины - все вместе, рука об руку, в теплой пыли вели свой хоровод по дорогам острова под четкий ритм барабана, под звуки флейт и пастушеских рожков. Так, танцуя, они вошли в воду и только тогда музыка угасла в шуме морского прибоя. Всю ночь танец продолжался в воде при ярком свете Луны. Только с первыми лучами солнца все вышли на берег, опять вступили флейты, но барабаны умолкли до следующего празднества. И так на всех островах Архипелага, в эту ночь: один танец, одна музыка сплетала воедино разбросанные в бескрайних просторах Океана маленькие кусочки суши.
Когда Великий Танец прекращался, люди обычно отсыпались весь следующий день, а вечером собирались вновь, чтобы есть и пить. Часть учеников решила в этот раз ужинать отдельно от других, на свежем воздухе во дворе. Среди них были Ветч, Джаспер и Джед, а также шесть или семь других учеников, которых отпустил на празднества обычно неумолимый Курремкармеррук. Все они беззаботно веселились и развлекали друг друга пустяковыми трюками. Так, один из них осветил двор бесчисленным количеством звезд: подобно причудливой сети, они повисли над головами собравшихся и отделяли теперь реальный небосвод от тверди земной; другие же гоняли по всему двору огромные сферы, из которых вырывался зеленый пламень. Ветч на всю эту суету смотрел спокойно и деловито закусывал дареным цыпленком, висевшим в воздухе перед самым его ртом и послушно ожидавшим, когда тому захочется откусить еще кусочек. Завистники хотели было отобрать у Ветча цыпленка, но добряк поднялся шесте с ужином на несколько футов над землей и стал недосягаем для них. Сверху Ветч бросал обглоданные кусочки, и в один миг они превращались в сов, которые начинали метаться по замкнутому пространству, натыкаясь на изумрудные звезды. Джед охотился за совами и пускал в них иллюзорные стрелы. И как только сраженая метким выстрелом птица касалась земли, она вновь превращалась в обглоданную кость. Джед тоже хотел присоединиться к Ветчу. Он махал руками, как крыльями, но, не зная нужного заклятия, только поднимался на несколько ярдов над землей, а потом падал ко всеобщей радости собравшихся. Джеду нравилось веселить других. После двух долгих ночей празднества им вновь овладел дикий нрав, и сейчас он был готов ко всему; и к доброму, и к злому.
На этот раз он мягко приземлился рядом с Джаспером.
- Странно, - сказал Джаспер, отодвинувшись немного. - Спороухок и не умеет летать.
- А что значит Джаспер? Драгоценный камень, не так ли? - ответил Джед, улыбаясь. - 0 свет очей моих! О перл среди магов! Алмаз великого Хавнора! Да воссияешь ты над нашей грешной землей!
При этих словах ученик, который и зажег фальшивые звезды, сотворил яркое сияние над самой головой Джаспера. Мановением руки Джаспер уничтожил иллюзию: всякое панибратсво было противно ему.
- Надоели вы мне.
- Слушай, да тебе лет пятьдесят не меньше, - отзвался Ветч
откуда-то сверху.
- Хочешь тишины - иди в Башню, - крикнул кто-то.
- Что же ты хочешь, Джаспер? - не удержался Джед.
- Быть равным среда равных, понятно? Пойдем Ветч и оставь этих детей с их забавами.
Джед повернулся к Джасперу всем телом.
- Кого ты здесь считаешь ребенком? - Голос его был тих и спокоен, но всем показалось будто сталь вышла из ножен.
- Того, кто лишен Власти.
- То есть себя, ибо моя Власть сильнее твоей.
- Вызов, Спороухок?
- Вызов, Джаспер.
От неожиданности Ветч упал на землю со своим недоеденным цыпленком. Теперь он стоял между двумя магами и пытался образумить их: "Дуэли запрещены... Бросьте..."
Джед и Джаспер хранили молчание и только смотрели друг другy в глаза. Про дуэли они знали, но им ведомо было и другое: Ветч движим любовью, а они - ненавистью. И пламя гнева не утихает, а, наоборот, разгорается сильнее... Отступив назад Джаспер шепнул Ветчу:
- Мне кажется, что тебе следует напомнить этому козопасу о Законе. Он такой надутый и самоуверенный, что я начинаю сомневаться, не принять ли вызов, хотя от него и несет козьим потом и Наука Превращений неведома ему.
- Джаспер, - не вытерпел Джед, - что ты знаешь такое, чего я не знаю?
С этими словами Джед растворился в воздухе и на его месте сидел уже огромный сокол с приоткрытым клювом: жертва рядом -осталось поразить ее. Еще мгновение - и снова Джед, и он не сводит своих черных глаз с лица Джаспера.
От неожиданности Джаспер отшатнулся, но тут же справился с собой: "Иллюзии..." Раздался ропот.
- Это не иллюзии, - заступился Ветч. – Это - Превращения. И хватит об этом. Послушай...
- Что послушай?.. Он прочел несколько рун в тайне от учителя. Вот и все. Хорошо, козопас. Давай, показывай, что можешь. Хочешь быть равным мне - не выйдет. Чем больше будешь бахвалиться тем глубже выроешь себе яму.
Тогда Ветч обратился к ,Джеду. Говорил он спокойно, уверенно:
- Ты ведь мужчина, Спороухок, так и будь им до конца. Оставь это... пойдем со мной.
Джед посмотрел на Ветча, улыбнулся ему и сказал:
- Присмотри за Хоегом.
С этими словами он снял с плеча маленького пушистого зверька с которым никогда не расставался, сунул его в теплую руку друга. Зверек быстро вскарабкался на плечо Ветча, застыл там и завороженно смотрел теперь на хозяина.
- Ну, - спокойно, как и прежде произнес Джед, - что ты мне хочешь показать?
- Ничего, козопас. Я дам тебе шанс - вот и все. Зависть сжирает тебя, как червь яблок. Так вот случай - высвободи своего червя. Как-то у горы Кнолл ты сказал, что гонтцы не занимаются пустяками. Настало время доказать это. Пойдем к горе и ты нам покажешь свое истинное искусство. А после, если я сочту нужным, я покажу тебе кое-что сам.
- Ну что ж, интересно будет посмотреть, - ответил Джед. Ученики, которые привыкли видеть Джеда вспыльчивым, готовым взорваться по любому поводу, с удивлением и страхом следили теперь за его спокойными размеренными движениями, за его бесстрастной речью. Ветч попытался еще раз вмешаться и предотвратить поединок, но Джаспер прервал его: "Не мешай".
- Итак, козопас, опять иллюзии?
- А что бы ты хотел, Джаспер?
- Для начала, вызови Духа из царства Мертвых.
- Хорошо.
- Опять хвастаешь. Не сможешь ты этого, хвастун, - не выдержал Джаспер.
- Клянусь своим именем - смогу.
Мгновение они стояли как завороженные.
Сейчас Джед ухе не знал удержу. Он резко развернулся и, не оглядываясь, пошел к горе. Веселые огоньки искусственных звезд начали гаснуть и один за другим падали на землю. Джаспер помедлил немного, а потом пошел за Джедом. Другим ничего не оставалось, как сделать то же самое. Сохраняя молчание, снедаемые страхом и любопытством, они семенили за шагавшим впереди Спороухоком. Склоны горы Кнолл вели наверх - во тьму летней ночи. Луна еще не взошла к тому времени. Гора буквально подавляла: здесь даже воздух был иным. Когда они оказались у самого подножья, то невольно каждый подумал о том, как глубоко уходят корни горы под землю (ни одна океанская впадина не сравнится с этим), наверное, они достигают даже священного пламени, что горит в сердцевине мира, в сокровенном его ядре. Восточный склон был избран местом дуэли. Только звезда осввещали ночное небо. В мире установилосьВеликое Безмолвие: ни ветерка, ни звука вокруг.
Джед отделился от них и сделал несколько шагов вверх по склону, потом повернулся к остальным и голос его звучал чисто и звонко в этом всеобщем спокойствии:
- Чей дух ты хочешь увидеть, Джаспер?
- Сам выбирай. Все равно никто не явится. - Голос Джаспера немного дрожал.
- Чего ты боишься, господин мой, - вновь раздалось сверху.
Джаспер что-то ответил ему, но Джеда это уже совершенно не волновала. Сейчас он забыл о своем обидчике. Он стоял у основания горы Киолл, а здесь гнев и ненависть оставляют человека, здесь он в центре Вселенной. Что тщеславие и гордость? Где они? В этом заколдованном месте все существо его начало наполняться такой неведомой мощью, что Джеда охватила настоящая дрожь - приходилось из последних сил сдерживать нарастающее напряжение. Он знал: Джаспер где-то там, внизу, этот недоучка всего лишь повод, слепое орудие Судьбы. Самое главное - оказаться здесь, в этом месте, в нужный час. Под стопами ног своих Джед ясно видел, как уходят все глубже и глубже, в кромешную тьму, корни горн Кнолл, а над головой - сияли звезды.
- Нe бойся, - обратился он вновь к Джасперу. - Я вызову только женский дух. Эльфарран - прекрасная леди из "Деяний энланда".
- Но она погибла тысячу лет назад. Кости ее покоятся на самом дне Моря Еа. Этой женщины, может быть, и не было вовсе?
- Разве песни лгут? И что значит расстояние и время для мертвых? - Джед сказал все это с легкой насмешкой, уже предчувствуя полную победу. - Следи за руками, - крикнул он и замер. Он медленно развел руки в стороны - необходимый жест, с когорого начиналось подобное заклятие. Потом произнес первые слова.
Джед читал эти руны еще в хижине Стона и никогда после не прибегал к ним. Во тьме прочел он их впервые. Сейчас, в ночи, ему казалось, что он вновь ясно видит написанные строки. Но Джед уже понимал прочитанное и с сознанием дела сплетал теперь воедино слова, звуки, жесты.
Затаив дыхание и не шелохнувшись, собравшиеся следили за ним: Великое Заклинание обрело, наконец, силу. Голос Джеда был мягким и твердым, меняясь в зависимости от тона, он то усиливался, то становился слабым. Смысл слов оставался неясным для всех. Наступило молчанье. В тишине слышно было, как ветер, невесть откуда взявшийся, стелется по траве. Джед припал на одно колено и громко воззвал к кому-то, затем лег, широко раскинув руки, будто желая обнять Землю, а когда вновь встал, то держал уже нечто темное и суда по всему тяжелое, ибо подняться на ноги стоило ему немалого труда. Горячий ветер обжигал теперь лица и стлался по почерневшей траве. Если и были сейчас звезды на небе, то вряд ли их кто-то мог видеть.
Магические слова по-прежнему слетали с уст Джеда и, наконец, воззвал он: "Эльфарран!"
А потом снова! "Эльфарран!!"
Бесформенная темная масса, которую держал Джед в руках своих, распалась. Столп света от земли до уровня раскрытых ладоней образовался в один миг и в нем можно было различить теперь контуры человеческой фигуры: женщина смотрела на них, и лицо ее было печальным и прекрасным.
Всего мгновение продолжалось видение, затем свет стал еще ярче, начал разрастаться, и щель, образовавшаяся в земной коре, разинула пасть свою. Странное свечение вышло наружу и вместе с или нечто мерзкое и черное ворвалось в ночь. Подобно дикой кошке, мерзость эта бросилась в лицо Джеда.
От неожиданности Джед шарахнулся в сторону, издал хриплый сдавленный крик. Зверек, сидевший на плече Ветча, сжался в комок, готовясь к ответному прыжку.
Корчась, Джед рухнул на землю, а свечение над его головой становилось все ярче и все больше и больше отодвигало тьму ночи. Все кинулись врассыпную. Джаспер склонился к земле, ослепленный ярким сиянием. Ветч бросился на помощь другу, следовательно, только ему суждено было увидеть на мгновение то нечто, что вцепилось в Джеда и теперь рвало его на части. Это была черная бестия размером с трехлетнего ребенка. Она то разбухала, то сокращалась вновь, ни головы, ни лица не было видно - только четыре когтистые лапки, которые впивались в тело, разрывая его на куски. В отчаянии, с диким воплем, умирая от ужаса, Ветч бросился было на эту мерзость. Он попытался отодрать ее от тела Джеда, как тут же был парализован.
Невыносимо яркое свечение между тем померкло, зияющая пропасть исчезла: видимый мир вновь восстановил границу с миром невидимым, и где-то рядом послышался голос, который, подобно шелесту молодой листвы, или шелесту фонтана в летний зной, наполнил Вселенную.
Звезды вновь засияли на небе, а трава из черной стала белой, освещенная мягким серебряным, светом только что взошедшей луны. Ночь зализывала свои раны. Великое Равновесие между светом и тьмой постепенно восстанавливалось. Черная бестия исчезла. Широко раскинув руки, Джед лежал на спине, как будто собирался обнять кого-то. Лицо его было в крови, рубашка изодрана в клочья. Рядом с ним, у самого плеча, примостился зверек: он весь дрожал. А над самим Джедом, освещенный лунным светом, возвышался старик в белоснежной тоге, Архимаг Неммерл.
Наконечник посоха Владыки казался серебряным в лунном сиянии. Неммерл начал совершать таинственные движения, затем коснулся посохом левой стороны груди Джеда, где еще билось его утомленное сердце, потом - губ. На прикосновение посоха Джед ответил только слабым движением, приоткрыл рот и начал жадно глотать воздух. Владыка убрал посох от лица Джеда, воткнул его в землю, а затем устало оперся на него всем телом, как будто ему пришлось совершить немалый путь. Последние жизненные силы покинули старца.
Вернулся к жизни и Ветч. Оглянувшись, он увидел, что вокруг собрались люди: здесь были Учитель Превращений, Учитель Заклинаний и сам Владыка. Только событие огромной значимости могло привлечь их сюда, ибо ни одно важное решение в жизни магов не принималось без их ведома. Перемещаться во времени и пространстве для магов не составляло особого труда, но быстрее всех на месте происшествия оказался Владыка. Срочно послали за помощью,и те, кто пришел, разделились на две части: одни кинулись помогать Архимагу, другие - Джеду. Их перенесли назад - в город. Джеда поместили в больничных покоях.
Всю ночь Мастер Заклинаний дежурил на горе Кнолл. Никаких признаков жизни не было заметно там, где еще совсем недавно мир разорвало на части и образовалась зияющая брешь. Не было видно ни одной подозрительной тени, крадущейся, как тать в ночи, чтобы вернуться, наконец, назад в свою кромешную тьму. Бесприпятственно Тень вырвалась из заклятий Неммерла, прорвалась сквозь магическую завесу, охранявшую весь Остров и теперь проникла в мир и где-то там, в миру, спряталась, затаилась на время, неся с собой угрозу людям. Если бы Джед умер, все было бы намного проще. В этом случае Тень последовала бы за ним в царство мертвых через ту же самую дверь, сквозь которую она и проникла в мир. Смерти Джеда и ждал Мастер Заклинаний, стоя сейчас у подножья горы Кнолл. Но Джед еще жил, а Тень не возвращалась.
Они положили его в палатах Учителя Трав, и Мастер заботливо выхаживал Джеда. Шрамы на лице, шее и плече были глубоки. Они с трудом поддавались лечению, сохраняя в себе всю силу зла. Черная кровь не слушалась заклятий и продолжала течь. Ни жив, ни мертв Джед метался в лихорадке и не было магии, способной потушить пламень, сжигавший его изнутри.
Неподалеку, во внутреннем дворике Дворца, под открытым небом, где весело играл фонтан, лежал Владыка, но был он холоден... Те, кто стоял здесь, уже не произносили заклятий и не пытались лечить. Шепотом они переговаривались между собой, а потом снова, не отрываясь, смотрели на старца. Владыка лежал неподвижно, нос его заострился и стал похож на клюв, а высокий лоб его, да седые пряди волос в лунном сиянии приняли цвет слоновой кости. Спасая Джеда, Неммерл израсходовал все силы свои и теперь умирал. Но смерть Великого Мага отличается от кончины простых людей. Много раз в своей жизни Неммерл бродил дорогами великой владычицы Тьмы, и теперь ясно сознавал, что происходит. Он знал, какой путь предстоит совершить ему. И когда Владыка вновь посмотрел на звезды, то никто из присутствующих не мог уже сказать в точности, какие из звезд предстали пред его взором ныне, может быть те, что никогда не увидят рассвета.
Ворон Осскил, что был при владыке последние тридцать дет, бесследно исчез. Никто не видел его более. "Он указует дорогу", - сказал Учитель Согласия во время всенощной.
Теплый ясный день сменил, наконец, ночь. Храм Мудрости и весь город в траурном молчании встретили новую зарю. Никто не осмелился возвысить голос, свой до тех пор, пока ровно в полдень не зазвонили колокола Башни Песнопений.
А еше через день Девять Учителей Острова собрались вместе под сенью дерев в Роще Единого. Девять непроницаемых завес сотворили они вокруг места сего, дабы никто не узнал об их решении: кому из всех известных магов Землимории суждено стать новым Владыкой. Выбор пал на Геншера Странника. И сразу же был снаряжен корабль для многотрудного путешествия через все Сокровенное Море, чтобы привезти вновь избранного и возвести его на престол. Сам Учитель Ветров стоял сейчас на корме судна и управлял погодой. Подобно птице, корабль выпорхнул из гавани и вскоре исчезла горизонтом.
Но об этих событиях Джед ничего не знал. Целых четыре недели был он в постели, ничего не слыша и не видя, и только звериные вопли исходили из его груди. Однако, благодаря нечеловеческим усилиям Учителя Трав, раны Джеда стали постепенно затягиваться, и лихорадка отпустила его. Мало-помалу он вновь начал слышать, но уста Джеда по-прежнему хранили молчание. И только осень Учитель решился открыть ставни в его комнате и впустить, наконец, яркий солнечный свет. С той самой ночи Джед знал толькотьму. Сейчас он впервые увидел свет. От неожиданности он закрыл лицо руками и разрыдался.
Даже с пришествием зимы Джеду так и не вернулся дар речи: Мастер продолжал держать его в больничных палатах, пытаясь помочь ему восстановить утраченные силы. и только ранней весной Джеду разрешено было предстать пред новым Владыкой.
Ни одному из знакомых Джеда не разрешалось навещать его во время болезни и теперь, когда он проходил мимо, никто не узнавал его. Совсем недавно он казался сильным и гордым, независимым и тщеславным, а теперь пред всеми предстал надломленный униженный человек, который боялся поднять лицо свое и, крадучись, пробирался сейчас во Дворец. Избегая ненужных встреч, он направился сразу на внутренний дворик, к фонтану. когда-то Джед встретил здесь Ниммерла, а ныне его подкидал Геншер.
Нынешних - Архимаг также был облачен в белые одежды, но кожа его, как и у всех людей восточного побережья, была черной.
Джед преклонил колено и произнес обычную клятву Верности. Геншер по-прежнему хранил молчание.
- Мне ведомо, что сделал ты, но я не знаю кто ты, следовательно, я не могу принять обета твоего, - сказал Геншер.
Джед встал и, чтобы удержать равновесие, схватился за соседнее деревце. Говорить он мог с трудом, поэтому, превозмогая себя, он вымолвил почти по слогам:
- Владыка... мне надо оставить обитель?
- А ты желаешь этого? - Нет.
- Что же ты хочешь?
- Остаться. Учиться. И вернуть... зло...
- Сам Неммерл не смог сделать этого. Нет. Я не разрешу тебе покинуть Остров. Сил Учителей и общая защита отпугивают зло. Но если ты покинешь место сие, то тварь, которую ты высвободил у найдет тебя, войдет в душу твою и ты станешь простой игрушкой в руках Зла. И тогда вместо человека ты превратишься в геббета, в существо, творящее зло даже при свете Дня. Оставайся здесь, пока не окрепнешь и не сможешь, наконец, защитить себя сам. Разве ты не чувствуешь, что твоя тень уже ждет тебя, ждет у самого порога обители. Видел ли ты ее с тех пор, как высвободил ее?
- Во снах, Владыка... я даже не знаю, что это?
- И мне неведомо. Оно не имеет имени. В душе твоей скрывается огромная мощь, но направил ты силу свою по неверному руслу. Ты сотворил заклинание, которое не смог даже удержать в своей власти. Тебе неведомо было, как это заклинание может отразиться на Всеобщем Равновесии Света и Тьмы, Жизни и Смерти, Добра и Зла. Только гордость и ненависть заставили тебя совершить подобное. Чего ж удивляться, что результат оказался столь плачевным? Ты вызвал дух из царства мертвых, а вслед за ним вышла и одна составляющая Смертоносной силы. Самое ужасное, что вышла она из той сферы бытия, где неведома власть Имени». Зло, выпущенное тобой в Свет будет действовать теперь только через тебя - вы связаны невидимой цепью. Тень - это обратная сторона твоей надменности, твоего невежества, а разве у Тени есть имя?
- Лучше б я умер... - прошептал Джед.
- Да кто ты такой, чтоб знать, что лучше?.. Ты, за которого отдал жизнь Великий Неммерл?.. Хватит. Оставайся здесь. Это единственное место на земле, где ты можешь чувствовать себя в безопасности Живи, посещай занятия. Я наслышан о твоих способностях. Продолжай учиться - это все, что ты можешь.
С этими словами Геншер неожиданно исчез. Джед долго еще стоял на прежнем месте и все смотрел, не отрываясь, на фонтан: ему казалось будто Неммерл говорит с ним. Когда-то здесь впервые услышал он язык Света, теперь Тьма шепнула ему свое заветное слово.
Он покинул двор и направился в Южную Башню, в свою старую келью, которая так и пустовала все это время. Он побыл здесь один. Раздался гонг, призывающий к ужину и Джед направился вместе со всеми в Трапезную, но за Длинным Столом он даже не поднял лица от своей тарелки и не ответил ни на одно приветствие. Дня через два его вовсе оставили в покое. Одиночество стало единственным сокровенным желанием его, ибо больше всего на свете он боялся Тени, которая установила теперь с ним невидимую связь и в любую минуту могла завладеть его душой и причинить горе невинным.
Ни Ветча, ни Джаспера он так и не встретил и даже не пытался распрашивать о них. Однокашники Джеда уже давно обогнали его в учебе и теперь ему приходилось сидеть за одной партой с теми, кто был младше его. Он уже не блистал своими познаниями и даже простые заклятия произносил с трудом, запинаясь.
Осенью Джеду предстояло вновь отправиться к Одинокой Башне, и то, что раньше угнетало, сейчас доставляло ему удовольствие: главное знать, что тебе доступно многое, но при этом не выставлять свою власть напоказ, не действовать, а отказываться от действия и хранить молчание.
В ночь накануне путешествия к Одинокой Башне, в келью Дже-ла вошел некий стганник. На нем был коричневый дорожный плащ, ав руке - дубовый посох, обитый железом. Джед не сводил глаз с этого посоха.
- Спороухок...
При звуке имени своего Джед встрепенулся и пристально посмотрел на вошедшего. Перед ним стоял Ветч. Он выглядел значительно старше и солиднее, но улыбка его оставалась по-прежнему доброй. На плече Ветча сидел маленький пушистый зверек.
- Он жил у меня, пока ты болел. Я так привык к нему, что теперь мне очень жаль расстаться с ним. И с тобой мне жаль расставаться, Спороухок. Но нужно возвращаться. Ну, Хоег, иди к хозяину! - с этими словами Ветч -снял с плеча пушистый комочек и опустил его на землю. Зверек мигом взобрался на плечо Джеда, устроился там и начал деловито чистить шкурку. Ветч рассмеялся. А Джед склонил только голову, чтобы спрятать лицо.
- Я думал, ты уже не придешь, - Джед произнес это без тени упрека, но Ветч принял сказанное на свой счет.
- Да я не мог просто. Учитель Трав запретил. А с самой зимы я был в Роще. До тех пор, пока я не заслужил посоха, меня держали взаперти. Слушай, как освободишься, приезжай ко мне на Восточное Побережье. Я буду ждать тебя. Слышишь, приезжай. Магов у нас любят.
- Освободишься... - бессвязно произнес Джед.
- Но ты же не хочешь оставаться на Острове вечно?
- Знаешь, мне кажется я смог бы поработать в Башне. Хочется порыться в книгах и найти некоторые забытые имена. А потом... в Башне я никому не причиню зла...
- Может быть, - сказал Ветч, " Однако я не пророк, но в будущем ты предстанешь передо мной не среди книг, а плывущим поморю; ты охвачен пламенем огнедышащего дракона; я вижу тебя, стоящим на высокой городской башне.
- А за моей спиной, что видишь ты? - спросил Джед и выпрямился. Огромная тень появилась на противоположной стене. - Однако, что ты все-таки намерен делать, Ветч?
- Еду домой. Надо навестить братьев и сестру. Я о ней рассказывал тебе. Она била совсем ребенком, когда я оставил ее, а сейчас настало время крестин. А потом на островах всегда найдется чем заняться. Как хотелось бы мне поговорить с тобой, но корабль уже готов к отплытию и время прилива настало. Спороухок, если твой путь когда-нибудь приведет тебя на Восток, навести меня. Если я понадоблюсь тебе, пошли за мной. Стоит только произнести мое имя и я тут же явлюсь. Отныне зови меня эстарриол.
Джед испуганно посмотрел на друга.
- Эстарриол, - повторил он машинально. - В таком случае мое имя - Джед.
После чего они по-братски обнялись И Ветч покинул его.
А Джед остался стоять на том же месте. Это был Великий Дар, который преподнес ему Ветч. Он доверил Джеду свое истинное имя.
Никому не дано знать истинное имя человека, кроме его крестного. Он, конечно, может довериться брату, сестре, жене или другу, но даже и в этом случае произносить имя в присутствии постороннего нельзя было. Среди людей следовало называть друг друга ложным именем таким, как Спороухок, Ветч или Огион, что означало пихту. ЕСЛИ уже простые люди скрывали свои имена от посторонних ушей, то магам надо было быть вдвойне осторожным, ибо тот, кто владеет именем твоим, тот владеет и жизнью твоей. Джед, который перестад даже верить в себя, был тронут доверием Ветча, этим бесспорным доказательством непоколебимой дружбы и любви.
Джед пристроился в углу и не заметил даже, как свет магического шара погас, издав характерный звук, будто притушили газовый светильник. Он погладил зверька, и тот мирно устроился в складках одежды хозяина. Все вокруг медленно погрузилось в сон. Неожиданно Джед вспомнил, что в этот день его крестили четыре рода назад. Казалось, что холодные воды горной реки, которую он, голый и безымянный, должен был пересечь тогда, вновь коснулись его утопленного тела. Вспомнились ему также заводи его родной реки Ар, где он так любил купаться мальчишкой; деревня Ольховка, расположенная среда непроходимых лесов и окруженная высокими горами; вспомнилось со всеми подробностями обычное деревенское утро, когда первые лучи солнца только-только начинают освещать запыленную улицу, а огонь в кузне отца так и горит, так и пышит жаром, его живительное тепло с особой силой ощущаешь в морозный зимний полдень; Даеду даже показалось, что он вновь слышит запах хижины, в которой жила тетка; он явно ощутил привкус этой странной смеси трав и заклинаний. Давно, очень давно он не вспоминал обо всем этом. Но сейчас минувшее живо представилось ему, в ночь, когда Джеду исполнилось семнадцать. Все, что пришлось пережить ему в столь короткой, но в столь насыщенной событиями жизни, предстало впервые пред ним не как отрывочные воспоминания, а как целостная единая картина бытия. Наконец-то он понял, кто он и зачем он явился сюда.
Будущее не открылось ему, оно по-прежнему было туманно и вселяло страх.
На следуюшее утро он отправился в путь, и зверек сидел наплече его. На этот раз ему понадобилось три дня, чтобы добраться до Башни, вместо обычных двух, и путешествие порядком утомило его. Он с облегчением вздохнул, когда пред ним предстала, наконец, Одинокая Башня, возвышающаяся над грозными водами Северного моря. Как и прежде здесь было сумрачно и холодно. Курремкармеррук по-прежнему составлял свой бесконечный список имен. Он взгянул на Джеда так, будто тот никогда не покидал его, а потом коротко бросил: "В постель. Кто устал, тот глуп для науки. Завтра начнешь. Все".
В конце зимы Джед вновь вернулся в Храм Мудрости. На этот раз Владыка согласился принять его обет. И Джед готов был теперь к тому, чтобы удостоиться посоха. Способности вновь вернулись к нему и теперь он с легкостью наверстывал упущенное. Джед стал подумывать о том, уж не оставила ли его Тень: кошмары ушли, а душа освободилась от страхов. Но в сердце своем он все-таки знал - надежды напрасны.
Учителя и Книги сообщили ему все, что можно было узнать о его Тени. Однако этого было недостаточно. Его Тень не принадлежала к человеческим призракам или к созданиям Древних Сил Земли, но какая-то связь между ними все-таки существовала. Так, в книге Драконов прочитал он рассказ, напоминающий его случай. Один из древнейших Повелителей Драконов обратился к говорящему камню с просьбой вызвать дух умершего, но сила камня была столь велика, что она подчинила себе мага, и "вместе с духом вышла из земли некая бестия... С тех пор чародей бродит по Земле, убивая все живое". Теперь Джед все чаще и чаще обращался за помощью к Учителю Заклинаний. Раньше он казался человеком неприятным и холодным, но сейчас Учитель предстал перед учеником своим в совершенноином свете. Теперь они подолгу просиживали вместе, пытаясь решить непосильную задачу. "Одно могу сказать, - заявил как-то Учитель. - Только великая сила может вызвать подобное, скорее, эта сила единственная в мире. Джед, мальчик, то голос твой. Но больше я ничего - не могу сказать... Только ты должен найти Тень или погибнуть, хотя в мире есть вещи и похуже смерти. Ты рассуждал, как ребенок, мол маг может все. Так думали все мы и все мы через это прошли. Но суть заключается в том, что с властью расширяются и знания, а стезя твоя, наоборот, становится все уже и уже до тех пор, пока ты явно не осознаешь, что у тебя нет выбора и ты должен сделать только то, что тебе предначертано - не более..."
Когда Джеду исполнилось восемнадцать Владыка отправил его к Учителю Согласия и что он изучал в Роще Единого, осталось в тайне.
Месяцы летели как дни и, наконец, весной Джеду вновь пришлось вернуться в Храм. У порога ему повстречался старик. Джед узнал в старике привратника, который пустил его сюда ровно пять лет тому назад. Старик улыбнулся ему и спросил: "Ты знаешь» кто я?"
Джед вспомнил! в школе постоянно говорили о Девяти Учителях, сам он учился только у Восьми, значит Девятым считался Владыка. Однако тогда почему именно Девять Учителей держали совет, чтобы избрать Архимага. Задача решалась на удивление просто - Девятым был незаметный Привратник.
- Вы - Привратник,- догадался Джед.
- Правильно. Вспомни, ты вошел сюда только потому, что смог назвать свое имя. Если хочешь оставить обитель - скажи как зовут меня, - Старик улыбался, но Джеду было не до шуток.
Он знал немало способов, как выведать нужное имя. это входило в общую систему образования. Но узнать имя Учителя - задача иного порядка. Имя мага спрятано,также надежно, как жемчужина в море и охраняется оно лучше, чем жилище дракона. Любые чары встретят достойный отпор, любые заклятия могут обернуться против Джеда.
- Вы оставили мне очень узкий проход. Учитель. Кажется, мне надо посидеть здесь еще без обеда, чтобы похудеть и проскользнуть наконец сквозь Вашу дверь.,
- Твое право, малыш, - улыбнулся в ответ Привратник. Джед отошел в сторону и присел на скамейку. Он не заметил, как наступил вечер, как зажгли фонари. Закричала сова, предвестник ночи, а Джед все сидел и думал. Но чем больше он думал, тем неразрешимой казалась ему задача.
Устав, он лег на землю и заснул, а звезды радостно играли над его головой. Зверек нашел себе ночлег в кармане хозяина. С восходом солнца Джед встал и пошел к Воротам, Привратник встреттил его.
- Учитель, - сознался Джед, - я не могу взять Ваше имя силой, потому что слаб, не могу выведать его хитростью, потому что глуп. Значит, я остаюсь здесь и буду служить до тех пор, пока Вы сами не снизойдете до меня и не ответите мне на мой вопрос.
- Так задай его.
- Что?
- Вопрос свой.
Джед спросил, и Учитель, улыбаясь, произнес имя. Джед повторил его и вошел.
Когда же он покинул Храм, то на нем был темно-голубой плащ, подарок города Тёрнинга, а в руках - посох из тисового дерева с бронзовым наконечником. Привратник попрощался с ним и закрыл Дверь, а Джед поспешил к пристани, где его ждал корабль, и где море весело играло в ярких лучах восходящего солнца.
V. ДРАКОН
На Запад от Скалы находились Девяносто Островов. Ближайшим из них был Серд, а самым дальним - Сеппиш, и все здесь зависело от прилива; если вода прибывала, то некоторые из островов исчезали бесследно в пучине морской, но когда начинался отлив, то число их переваливало за сотню. Почти с пеленок каждый знал, как грести и как ставить парус по ветру: пыльные дороги заменяла здесь соленая морская вода. Несколько рыбацких коммун, как правило, объединялись в один полис. Нижний Тёрнинг, обычный город на самой границе Архипелага, пригласил Джеда в качестве мага.
Для вновь прибывшего приготовили дом, скорее это был не дом, а рыбацкая хижина (земляной пол, глухие стены без окон), но стоял он, как и положено, на холме посреди зеленых полей и был запущен от суровых ветров соседней рощей. От самого порога можно было видеть крыши деревень и очертания ближайших островов, а также бесчисленные каналы, разрезающие почти всю сушу своими голубыми лентами. Островитяне долго извинялись, что не смогли подыскать ничего получше, но для Джеда и этого было достаточно. Старейшины отправились домой, рассказывая повсюду о новом маге, как об очень странном и молчаливом юноше.
В другой бы ситуации самолюбие Джеда было бы задето таким приемом, но появление его в здешних местах объяснялось весьма странными обстоятельствами. Дело в том, что на опустевших островах Пендора огромный Дракон устроил себе жилище и обзавелся потомством. Невиданных размеров крылатые змеи спокойно лежали сейчас брюхом вверх на ступенях замка и грелись на солнце. Пока они не представляли никакой опасности, но вскоре голод должен был завладеть ими и тогда в поисках пищи драконы могли подняться в небо и отправиться к соседним островам. Поговаривали, что четырех крылатых змей ухе видели в небе недалеко от юго-западного побережья острова Хоек. Голод пробуждается в драконе медленно, но с трудом утоляется. Именно это обстоятельство и заставило островитян обратиться к Архимагу с просьбой о защите. Владыка выслушал посланцев и не счел их опасения напрасными.
- Там не очень-то вольготно на этих островах, - сказал Ар-химаг Джеду в день Посвящения, - о славе и богатстве забудь... Ну как, едешь?
- Еду, - согласился Джед, но сделал он его не из простой покорности. С той самой ночи у горы Кнолл Джед полностью отказался от тщеславных устремлений, куда девалась его былая уверенность? Сейчас он сомневался во всем. Возможность встречи с Драконом заинтересовала Джеда. На острове Гонт о них почти ничего не знали, на Острове магов действовали сильные заклятия против всякой нечести, в том числе и против драконов, поэтому Джед даже сомневался: уж не выдумка ли все это, не плод ли воображения древних сказителей? Из книг Джед узнал почти все, что можно было узнать, об этих пернатых змеях. Случай предоставил ему возможность увидеть их воочию, - Еду, - сказал Джед еще раз.
Архимаг Геншер кивнул головой в знак согласия.
- Скажи, боишься ли ты оставить Остров? Или желаешь покинуть его как можно скорее?
- И то и другое. Владыка. Геншер снова кивнул.
- Не знаю, прав ли я, отсылая тебя отсюда. Будущее твое туманно. Страшная сила ждет тебя на Севере, сила, которая может уничтожить тебя, но я не уверен в прошлом иди в будущей ждет она твоего появления. Когда эти люди из Нижнего Тёрнинга пришли ко мне, я сразу же подумал о тебе. Мне показалось, чтo Тернинг - самое безопасное место в миру; там ты сможешь окрепнуть и собраться с мыслями. Но теперь я сомневаюсь, есть ли вообще это безопасное место. Если б ты знал, как не хочется мне отсылать тебя в неизвестность, во тьму...
Сейчас Джед жил в Тёрнинге и участь его не казалась ему столь мрачной. Он жил и постоянно смотрел на небо, туда, где мог в любую минуту появиться узнаваемый силуэт пернатого гада. Но дракон медлил, и Джеду ничего не оставалось, как ловить рыбу целыми днями, да работать в огороде. Свободное время он проводил за чтением рун, сидя где-нибудь в тени деревьев. Зверек спал рядом или охотился за мышами. Иногда Джед занимался врачеванием или предсказывал погоду. Ему даже в голову не приходило, что это может быть постыдным Джед, сам пленянник ведьмы, не видел ничего зазорного в своих деревенских занятиях. Кители же уважали его одиночество и не очень приставали к нему с просьбами, отчасти потому, что он был с Острова магов, а отчасти - из-за его молчаливости и постоянно мрачного вида.
Впрочем, Джеду удалось найти здесь по-настоящему близкого друга. Он жил пососедству и звали его Печварри. Встретились они на пирсе, когда Печварри прилаживал мачту на маленькой детской лодочке.
- Эх, напрасный труд. Хороший ветер - и мачта в воде. ЕСЛИ бы Вы, сэр, произнесли хоть одно заклятие, ей бы сносу не было.
- Могу, конечно, но она простоит ровно столько, сколько длится власть чар. Я попробую, если хочешь...
- Хочу.
- Ну хорошо. Правда лучше будет, если я нашлю на лодку такие чары, которые позволили бы ей самой находить дорогу в любую погоду.
- Ваша милость, эту лодку я смастерил для моего сынка и если Вы сделаете то, что обещали - благодарность моя будет безмерной.
После этого они уже не расставались и работали вместе: Печварри мастерил лодки для односельчан, а Джед насылал на них чары. Именно от Печварри Джед узнал много полезного из области кораблестроения и навигации. На Острове магов их учили, как управпять лодкой с помощью заклинаний, но совершенно не уделяли внимания тому, как справляться с ней самым обычным способом. Довольно часто Джед и Печварри плавали по бесчисленным каналам и заводям острова и дружба их от этого только крепла, а Джед стал в конце концов прекрасным моряком.
Дождливой осенью заболел сын Печварри, маленький Йоет. Мать послала за ведьмой и все вроде бы уладилось. Но дня через три, ночью, во время бури Печварри колотил уже в дверь Джеда что есть мочи и кричал, взывая о помощи. В доме друга Джед увидел ребенка, лежащего в колыбели, мать, в отчаянии склонившуюся над ним, и ведьму, которая кадила какими-то тлеющими кореньями, наполнявшими своим удушливым запахом всю хижину. Ведьма шепнула Джеду: "Ребенок умрет..."
Когда Джед встал на колени и положил руки на горячее тельце мальчика, ему в голову пришла та же мысль. Учитель Трав любиловторять: "Исцеляй и ухаживай за больным, пока можно, но оставь умирающего в покое".
Инстинктивно мать поняла все. Теперь она с ужасом следила за движениями Джеда, а потом не выдержала и закричала в отчаянии, "Молчи, дура, - крикнул муж. - Спороухок здесь. Он знает, что делать".
После таких слов Джед понял, какая ответственность лежит на нем. И он решился нарушить заповедь и бороться за жизнь. Медленно он встал с колен и сказал: "Я сделаю все".
Он приказал принести дождевой воды и обмыть ребенка, а затем начал шептать заклинания, чтобы остановить горячку. Напрасно. Малыш умирал. В отчаянии Джед призвал на помошь всю мошь свою и кинулся в погоню за душой умирающего, он звал его. И только метвое безмолвие было ему ответом. Потом пред внутренним взором Джеда предстал какой-то сумрачный склон, по которому вниз, в самую преисподню, убегал теперь малыш. Ни звука, ни шороха вокруг. Только звезды над головой, но свет этих звезд был нездешним. Ребенок скрылся внизу, в кромешной тьме, а Джед остался один. Слишком далеко он зашел и теперь очень трудно, почти невозможно было вернуться назад, к жизни: тьма притягивала к себе, звала его.
Медленно он повернулся, чтобы идти назад и начал свое нелегкое восхождение к вершине Горы. Шаг за шагом и каждый новый шаг тяжелее предыдущего.
Звезды были неподвижны на этом небосклоне. Ни ветерка, ни звука вокруг. Спокойствие и полное безмолвие, и только Джед, единственный, во всем бескрайнем царстве тьмы сейчас совершал какие-то движения, поднимаясь вверх по склону. Наконец, он достигвершины. Здесь была низкая стена из камня. За этой стеной стояла какая-то Тень. Она была бесформенной и ЧТО-ТО пыталась сказать емy, сказать без слов, без языка. Тень была на стороне живых, а он - на стороне мертвых.
Джед стоял перед выбором: либо вернуться назад, либо пойти к живым, где уже ждад его смертельный враг.
Он поднял высоко над головой свой магический посох и силы вновь вернулись к нему. Посох засиял яркий ослепительным светом, озаряя все вокруг и Джед потерял сознание.
Собравшимся в доме Печварри представилась в это время совершенно иная картина. Они видели, как маг неожиданно прекратил читать свои заклятия и замер с безжизненным телом младенца в руках. Затем он положил ребенка обратно в люльку, взял посох, поднял его высоко над головой и белый яркий свет неожиданно ослепил всех на мгновение. Когда люди пришли в себя, то смогли увидеть, что на земляном полу у самых ног их лежит маг, а мертвый младенец покоится в люльке.
Печварри поначалу показалось, что Джед тоже мертв. Жена запричитала, а ведьма, сохраняя спокойствие, сказала только, что маг жив и что за ним нужен уход, ибо он многим пожертвовал для них. Джеда отнесли домой и старуха-ведьма осталась у его постели.
Маленький зверек Джеда тут же спрятался в норку, как только он увидел посторонних, и сидел там до тех пор, пока хозяина не уложили в постель, а старуха-ведьма не задремала, сидя рядом на лавке. Затем зверек вылез из укрытия, подкрался к Джеду и начал лизать своим сухим языком руку хозяина, лицо, глаза его. Он хотел хоть как-то блегчить страдания своего господина. Как нини странно, но именно этa преданность и пробудила Джеда. Он проснулся, наконец, еще не совсем понимая, где он, и что значит этот бледный свет, который пробивался сквозь щели в дверь.
Позднее, когда Джед начал обдумывать все, что произошло с ним, он пришел к выводу, что если бы никто не воззвал к нему в ту ночь, если бы он никому не был нужен, ни одной живой душе, ни одному созданию на этой земле, то вряд ли бы суждено ему было вернуться в мир живых. В простом инстинкте своего пушистого друга Джед увидел нечто более значимое. И с этого момента он знал: мудрец - тот, кто не отделяет себя от всего живого, какую бы форму это живое не принимало. Мудрость и заключается в том, чтобы улавливать тайный смысл в молчании лесов, в шелесте трав, во взгляде собаки, в полете птиц.
Джед совершил невозможное: он побывал в гостях у смерти и вернулся назад, а такое было по силам только магам, причем самым лучшим из них. Однако радости от содеянного он не испытывал. Печаль и страх поселились в сердце Джеда, ибо не смог он спасти сына Печварри, и воочию увидел Врага своего. Теперь Джед понимал, почему Владыка боялся отпускать его и почему так темно было будущее его. Сама Тьма ждала Джеда на границе между Жизнью и Смертью. Безымянное, бесформенное это нечто не принадлежало миру и появилось на свет только благодаря Джеду, благодаря его гордыне и тщеславию. Тень ждала Джеда в течение долгого времени и, наконец, дождалась и теперь будет охотиться за ним, чтобы в один прекрасный момент напасть на него, завладеть душой его и принять новое обличье.
Кошмары вновь вернулись к Джеду. Теперь ему часто снилось существо, напоминашее медведя, только без головы и без лап. Это нечто скреблось в дверь, пытаясь проникнуть в дом. Такого Джед не видел с момента своего выздоровления. Утром, после беспокойного сна, шрамы на лице и на теле стали вновь кровоточить и болеть.
Начались тяжелые времена. После подобных кошмаров Джеду казалось, что силы навсегда оставили его и ему нужно срочно искать какого-то убежища, защиты перед лицом этой смертельной опасности. Но что могло помочь ему в борьбе с неведомым, безымянным монстром, охотившимся за ним и не знавшим никаких законов, которым подчинялось все сущее на Земле?
Джед пытался было наслать охранительные чары против сил Зла, чтобы оградить свое жилище и весь Остров. Но вскоре он понял всю тщетность подобной затеи. Что могут его чары, если ему предстоит битва сразу с двумя врагами и один из них - Дракон с острова Пендор?
На следующую ночь кошмары возобновились, но только на этот раз зверь был внутри дома. Он склонился над Джедом и что-то шептал ему на непонятном языке. Джед проснулся в холодном поту и осветил жилище: пусто кругом - только осенний ветер играл соломой на крыше. Джед решил развести огонь в камине. Он сидел, пытаясь согреться: дрожь так и не прекращалась. И вдруг былой гнев проснулся в нем. Долго ли еще придется влачить столь жалкое существование? Не лучше ли встретить смерть в открытом бою!?
Утром Джед нашел городского Голову и обратился к нему со следующими словами:
- Мне нужно покинуть вас. Я в смертельной опасности. Но перед этим я хочу выполнить свой долг. Бессмысленно сидеть здесь и дожидаться дракона, поэтому я сам отправлюсь в его логово. Еслипогибну, то вы будете знать заранее и сможете подготовиться в битве.
Городской Голова смотрел на Джеда, открыв рот.
- Но, Ваша милость, драконов ведь девять... Как же Вы...
- Восемь из них еще детеныши...
- Да, но один - совсем древний и весьма опытный»
- Справлюсь. Но только обещайте отпустить меня, как только миссия завершится?
- Обещаю, - и Голова посмотрел на Джеда как на сумасшедшего. К нему такой безрассудный героизм? Никто на острове уже не ожидал возвращение мага. Некоторые считали, что он сбежал, придумав героический предлог для своего постыдного отступления, другие, и среди них Печварри, верили: Джед просто сошел с ума и теперь отправился искать смерти.
В течение четырех поколений мореплаватели пролагали свой путь подальше от берегов острова Пендор. Никто из магов не посещал этих мест и не вступал с драконами в поединок, потому что лежал остров вдали от торговых путей и особой угрозы не предеставлял. Раньше здесь жили пираты, которые держали в страхе все близлежащие острова. Они грабили корабли, уводили людей в рабство, сеяли повсюду раздор и распри. Дракон напал на остров неожидание и сжег разбойников, когда те праздновали свой очередной удачный набег. Столько горя принесли пираты людям, что нивероломное нападение. Пернатому Змею разрешено было спокойно лежать среди развалин древнего замка.
Все это было известно Джеду. И сейчас он правил своей лодкой точно по курсу и, наконец, увидел на горизонте очертанияПендора. Чем ближе подходах он к острову, тем меньше страха оставалось в его сердце. Джед испытывал какой-то душевный подъем. Теперь не судьба властвовала над ним, а он подчинил ее своей воле. Ощущение подлинной свободы перед лицом смерти охватило все существо его. Тень не последует за ним в эти места, в пасть самого Дракона, Море покрылось белыми барашками и появились первые тучи. Остров приближался и очертания разрушенного города становились все яснее и яснее.
При входе в гавань Джед снял заклятия и ветер стих. Лодка спокойно качалась на волнах. Джед встал во весь рост и воззвал к Дракону.
Голос его потонул в шуме морского прибоя, но у драконов очень тонкий слух, и они слышат все... Какое-то время спустя один из них взмыл в небо, наподобие летучей мыши, покружился над городом, к потом ринулся на Джеда с северной стороны. Сердце Джеда забилось при виде такого. Создание, воспетое в мифах, оказалось реальностью и теперь угрожало ему. В эту минуту Джед испытал что-то наподобие радости, азарт захватил его: "Эй! Летучий червяк, вызови лучше самого старшего. С тобой я не буду драться".
Дракон ничего не ответил. Он был небольшого роста, всего в сорок весельных кораблей, и тощий, как червь. Не обладал детеныш и настоящим драконьим ревом и драконьей коварностью. По неопытности своей он сразу кинулся в бой, широко раскрыв зубастую пасть, поэтому Джеду ничего не оставалось сделать, как сковать пернатого змеёныша чарами и отправить в пучину морскую. Море поглотило дракона и сомкнуло над ним свои соленые волны.
Два других детеныша взмыли в небо с площадки высокой башни. Они последовали на дно морское вслед за братом, причём Джедуаже не пришлось поднимать посоха своего.
Какое-то время спустя еще три дракона кинулись в бой. Один из них был больше всех и пламень походил из пасти его. Двое помоложе атаковали Джеда в лоб, а третий, самый старший из них, зашел с тыла, пытаясь поджечь лодку. Чары оказались бессильны против трех пернатых гадов: они вши с разных сторон света - двое с Севере, а один - с Юга. Джед прибег к Превращениям и сам принял обличье Дракона.
Расправив могучие крылья свои, маг капал на двух стервятников и спалил их огнем, но с третьим дело обстояло намного хуже. Третий был больше Джеда и тоже мог изрыгать пламень. Над свинцовыми волками холодного моря они сплелись в единый огненный шар - и битва началась. Неожиданно Джед сделал вираж и взмыл в небо. Дракон последовал за ним. Тогда Джед замер на секунду, как сокол, и вошел в крутое пике. Он вцепился когтями в шею врага своего: черная кровь брызнула из жил и оросила морскую гладь. Смертельно раненый Дракон развернулся и полетел к суше, чтобы спрятаться где-нибудь среди городских руин и подохнуть там.
Тут же Джед принял свое прежнее обличье и вновь вернулся на лодку, ибо опасно это - подолгу оставаться в личине драконьей - столь велика была сила зла. Руки его стали черными от крови, а волосы покрылись пеплом, но сейчас это уже не имело никакого значения. Джед перевел дух, а потом крикнул, что есть мочи: "Шестеро напало на меня» Пятерых убил я. Ну что ж, я жду, черви!"
Голос мага потонул в морском прибое. Никто не ответил на зов его. Прошло еще время. И постепенно Джед начал замечать, что самая высокая башня острова меняет форму свою, казалось, у неевыросла рука. Больше всего на свете Джед боялся подобной магии: в этом искусстве пернатые змеи превосходят даже людей. Но прошло еше время, и он с облегчением понял, что это всего лишь идлюзия. То, что он принял за башню, было плечом Дракона с острова Пендор, который решился, наконец, восстать с ложа своего и встретить врага лицом к лицу.
Когда чудовище поднялось во весь рост, то голова его с раздвоенным змеиным языком вознеслась намного выше даже самой высокой башни Пендора, а лапы с огромными когтями покоились теперь на городских стенах. Чешуя его была темно-серой и в солнечном свете казалась высеченной из камня. Джед не мог оторвать взор от подобного зрелища. Ни одна песня, ни одно сказание не смогли бы описать такое. Джед поймал себя на том, что он смотрит в драконьи глаза, но смотреть в глаза монстра нельзя было... Из последних сил он перевел взгляд свой на городские развалины и еще крепче сжал магический посох, который теперь больше походил на прутик или соломинку и уже не мог спасти жизнь мага.
- Восемь сыновей было у меня, ничтожный человечишко. Восемь... - зазвучал глас Дракона. - Пятерых убил ты, шестой - уми рает. Хватит. Тебе не взять жилища моего, убивая детей моих. Готовься к смерти - она пред тобой.
- Я не хочу разорять гнезда твоего, повелитель.
Желтый дым вышел из ноздрей чудовища и что-то похожее на смех раздалось сверху.
- А, может быть, все-таки взглянешь, как я живу? Приглашаю. Это стоит многого, даже твоей паршивой жизни.
- Нет, повелитель.
Самое сильное у дракона - его пламя. Вода - не их стихия. Джед знал это и понял уловку. Он решил остаться на воде и сохранить за собой хотя бы малое преимущество, которое и без того таяло прямо на глазах.
Ох, как трудно било выдержать этот взгляд. "Ты еще очень молод - опять раздалось сверху. - Я не встречал такого: человек с юных лет вошел в полную силу." Они говорили на языке Древней Речи, ибо его и был язык драконов. И хотя Древняя Речь обязывает человека говорить только правду, для монстров подобного правила не существует. В конце концов это был их язык и они могли с ним делать все, что хотели и даже лгать, создавая замысловатую вязь, лабиринт, вотканный из лжи, в котором слова-призраки вели слушающего по неверным тропам в самую пропасть. Джед знал об этом и воспринимал лестные отзывы о себе как нечто обычное. Но вдруг ему показалось, что он увидел проблеск истины.
- За моей помощью явился ты сюда, маленький чародей?
- Нет, повелитель.
- Не лги, малыш. Я могу помочь тебе. Ведь тебе нужно как можно быстрее избавиться от Тени, что ходит за тобой по пятам.
Джед замолчал, пораженный сказанным.
- Что печалит тебя? Назови.
- Если б я мог...
Желтые клубы дыма, а потом пламень вышли из пасти драконьей.
- Если можешь назвать что-то, значит ты-господин веши своей, если нет - раб. Может быть, я и окажу тебе заветное имя, чародей. Надо только, чтобы Тень подошла ко мне поближе. И она подойдет, верь мне, если ты сам вступишь на мой остров. Ибо Тень твоя никогда не оставит тебя. Но если ты не хочешь с ней встречаться - тогда беги, и она побежит за тобой. А бегать придетсядолго, ой как долго... Может быть, все-таки рискнуть и узнать имя?
Джед молчал. Как эта пернатая гадина могла догадаться о его тайне? Правда Архимаг предупреждал его, что драконы очень иудры и им ведомо то, что неведомо никому из людей, ведь они старое и жили дольше на этой земле. Очень немногие могли разгадать намерения дракона и этих людей звали Владыками. Однако для Джеда было ясно: если Змий и говорит правду, то делает он это только для себя, а заветная мечта пернатой гадины - убить мага и отомстить за смерть детей своих.
- Весьма редкий случай: дракон хочет помочь человеку? -сказал Джед.
- Что ж здесь редкого» Просто кошка поиграет с мышкой, а потом съест ее.
- Слушай - здесь нет мышек»
Как смертоносный меч, только в пять раз длиннее, над самой годовой дракона и над всем мертвым островом взметнулся в небо огромный хвост и замер в воздухе. Совершенно спокойно дракон продолжал:
- Мне нет нужда в сделках» Я беру все, что хочу. Что ты можешь предложить мне, презренный?
- Безопасность» Поклянись, что и ты и дети твои не полетят на Восток и никого не убьют, тогда я оставлю тебя...
Рев раздался в ответ, как будто камни посылались с гор. Дракон медленно поднялся в воздух.
- Ты угрожаешь мне? Но чем?..
- Именем, Йёвод. Ведь так зовут тебя?
Голос Джеда дрожал от волнения. При звуке имени своего драконзамер, Прошла минута, потом другая, а Джед, как ни в чем не бывало, по-прежнему стоял в лодке. Имя дракона он узнал из старых книг: это о нем шла речь в легенде об Эльфарран и это его прогнал маг Эльт с острова Осскил.
- Мы равны, Йёвод. У тебя - сила, у меня - имя. Дракон не ответил.
Много лет он провел здесь. среди бесчисленных сокровищ... А теперь явился мальчишка и угрожает ему.
- Можешь взять девять самых дорогих камней, - прошипело чудовище. - Бери и уходи.
- Мне не нужны камни, Йёвод.
- Что стало с людьми? Их не интересуют сокровища... Ладно, малыш. Я тоже могу предложить тебе кое-что. Ты боишься Тени? Я знаю имя ее. Хочешь? Скажу.
Джед крепче сжал посох. Слабая надежда мелькнула вдали. Слишком велико искушение...
- Я за другим пришел сюда, Йёвод, - заставил себя произнести маг.
Каждый раз, когда Джед называл имя чудовища, ему казалось, что власть его над Драконом увеличивается.
- Поклянись, Йёвод, что ни ты, ни дети твои не нападут ни на один из островов Архипелага.
Вновь вырвалось пламя и драконий глас оглушил Джеда.
- Клянусь! Клянусь, чародей!
И с этими словами Дракон склонился в покорности. Когда мгновение спустя он взглянул на море, то на месте, где еще совсем недавно была лодка, остался только пенистый след. В гневе Змий одним ударом хвоста разрушил башню, расправил крылья, чтобы лететьв погоню, но клятва держала его теперь сильнее цепи. Отныне ни он, ни дети его так и не причинили зла людям.
VI. БЕГСТВО
Стоило Острову Дракона исчезнуть вдали и Джеда вновь охватил панический страх, он пожалел о своей окорок отъезде: даже приличный облик чудовища не пугал его так, как эта Бесформенная, Бестелесная Тень. Джед снял заклятие я лег в свободный дрейф: торопиться некуда было. Что делать? Бежать? Но куда? Дракон не указал пути. Вернуться к Скале? Ведь только там можно обрести покой….
Сначала надо навестить Тернинг к рассказать обо всем.
Только на пятый день к нему осмелились подойти люди и тогда он начал рассказывать. Повесть была длинной...
- Ложь! Проверить вес равно некому! - вдруг крикнул кто-то из толпы.
- Молчи! - вступился городской Голова.
Джед продолжал... Постепенно люди осознали, что все это правда и что опасность миновала. Тогда люди попросили повторить рассказ, а к ночи уже же всё знали и начали сами рассказывать Джеду его же историю. Местные сказители сложили Песнь о Спороухоке на манер старых баллад. Повсюду жгли костры, рыбаки передавали друг другу радостную весть "прямо в море, стоя в лодке. "Зло наказано! - кричали они. - Дракон не прилетит больше!"
Именно в эту ночь и испытал Джед подлинную радость, которую не знал он уже я течение долгого времени. Среда ярких огней, среда шума и веселья, среди непрекращающихся песен в честь мага-избавителя - во всем этом гаме и свете не было места его Врагу, его Тени.
Но на следующий день Джеда встретил Печварри. "Я не знал, что тв все можешь", - со страхом и упреком произнес он. Действительно, убить дракона оказалось по силам магу, но спасти беззащитное дитя… От недавней радости не осталось и следа: Джедом опять овладело душевное беспокойство. А еще через день, не смотря на уговоры, маг взял с собой книги, посох, пушистого спутника своего и покинул Тернинг навсегда.
Два рыбака вызвались сопровождать странника и, где бы ни проплывали они, везде их встречали Песней о Спороухоке: каждый просил остаться хотя бы на ночь и вновь рассказать о Битве - слава летела впереди на невидимых крильях своих и оповещала всех о пришествии Героя. Наконец, добрались до острова Серд, где Джед спросил у одного из капитанов, сможет ли он доставить его к Скале. "Для меня это будет большой честью, Повелитель," - поклонившись, ответил морской волк.
При этих словах Джед отвратил лицо свое от Земли, давшей ему приют, и всей душой устремился вперед, туда, где ждала его Скала и Покой; но стоило кораблю выйти из гавани в открытое море, как с Востока налетел внезапный ветер. Bсe это было странным ясное зимнее небо не предвещало бури, а погода в здешних местах отличалась постоянством. От Серда да Скалы было всего тридцать миль, и они продолжали плыть дальше. Маленькие суденышки в этих местах снабжены особым парусом, способным улавливать даже встречный ветер, капитан же был горд своим искусством и хотел отличиться перед магом, поэтому ничего поначалу не вызывало беспокойства. Отклоняясь попеременно то на Север, то на Юг, они постепенно пробирались все дальше на Восток. Внезапно небо заволокло тучами я пошел сильный дождь - управлять парусом стало трудно.
- Уважаемый Спороухок, - обратился капитан к магу, который в знак особого уважения стоял рядом, на мостике. - Можете ли Вы повлиять на ветер?
- Как далеко от нас Скала?
- В пятнадцати милях отсюда. Последние полчаса мы постоянно отклонялись от курса.
Джед произнес заклятие, и ветер заметно стих, Какое-то время они плыли спокойно, придерживаясь правильного направления. Но новый порыв ветра заставил их сбиться на Запад, Небо стало похожим на кипящий котел и капитан вновь захричал: "Какого черта! Ветер как взбесился! Помогите, Ваш Милость, а то погибнем! "
Джед мрачно смотрел на все происходящее: для себя он бы и палец о палец не ударил, но эти люди могли погибнуть тоже и поэтому он решил еще раз призвать на помощь магию - паруса вмиг наполнились искусственным ветром, сотканым из соответствующих заклятии. Корабль выправил курс и повел прямо на Восток, капитан успокоился… Но хотя Джед и продолжал творить заклятия, сила его чар таяла прямо на глазах, и очень скоро парус безжизненно повис на мачте, а сам корабль стал беспомощно качаться на волнах. Удар грома - и судно, как испуганная кошка, буквально прыгнуло на гребень соседней волны и курс резко изменился на Север.
В последний момент Джед успел схватиться ва поручень; корабль накренился и одним боком почти лег на волну.
- Поворачивай назад! - закричал маг.
- С таким судном и назад? Вы что. Ваша Милость?
- Вернешь меня на Серд, а дальше плыви, куда знаешь. Не против тебя ополчились ветры, капитан.
- Против Вас? Да Вы же сами…
- Что ты знаешь о здешних ветрах?
- Только лишь то, что они остановят того, кто несет зло. Но какое это имеет отношение к Вaм, Повелителю Драконов?
- Самое прямое. Зло за моей спиной, моряк.
И Джед ничего не сказал более, а корабль между тем набирал скорость, небо опять стало ясным, и они спокойно вошли в гавань Серда. Зимний день подходил к концу. С наступлением ночи беспокойство Джеда только усилилось. Сейчас, на берегу, он, крадучись, пробирался по узким городским улочкам, боясь посмотреть назад, через плечо: ему казалось, кто-то крадется за ним. Он решил пойти в Гостиницу, где останавливались обычно путешественники и купцы, находя здесь добрый ужин и соломенную постель на полу в общем зале. Здешнее гостеприимство другого не знало.
От ужина Джед оставил кое-что и сейчас, устроившись у камина, достал зверька и решил покормить его. "Хоег, дружочек, молчаливый брат мой," - приговаривал он, лаская пушистое тельце. Но зверек не притронулся к еде, а только испуганно забился в складки одежды, будто предчувствуя беду. Всем существом своим Джед ощутил, что его Тень где-то здесь, рядом; она затаилась в темном углу огромного зала и только ждет подходящего момента... Никто не знал Джеда. Постояльцами здесь были люди пришлые, и они ничего не слыхали о Спороухоке и о его подвигах. Поэтому никто не приставал к нему с расспросами. Найдя место поудобнее, Джед устроился на ночь и сейчас лежал с открытыми глазами, пытаясь представить свое будущее, но о чем бы ни думал он, в душе маг знал, что ни один замысел, ни один план его так и не осуществится: неумолимый Рок вел Джеда только по намеченному пути и не давал свернуть в сторону. Во всех своих замыслах Джед неизбежно натыкался на Тень, она владела любой мыслью его. Только Скала оставалась неподвластной Ей и излучала ослепительный Свет, но путь к Острову был закрыт: зло не могло ступить на освященную землю. То, что магические ветры защитили Скалу от Джеда, означало одно: Тень совсем близко, она стоит эа спиной...
Она могла беспрепятственно передвигаться во времени и пространстве и исчезала только в лучах солнца, но в ночи или во снах вновь обретала свой привычный облик и мучила Джеда. В "Деяниях Хоуда" сказано: "Свет дневной каждый раз создает мир заново, придавая всему определенные очертания, он возвращает сны и приведения назад - в первозданный хаос, во тьму." Это вселяло надежду, но стоило Тени только один раз напасть на Джеда и она могла навсегда лишить его магической силы, забрать тепло его плоти, завладеть волей его.
И в этом была судьба Джеда. И он ясно осознавал, что сама Тень вела его навстречу неизбежному. Она играла с ним, как кошка с мышкой, и час от часу становилась все сильнее; уже сейчас она могла использовать в своих целях злых людей, лживые предзнаменования и приветы, чтобы завлечь, наконец, Джеда в ловушку. Джед чувствовал, как Тень выбирает среди спящих самого слабого из всех, чтобы проникнуть в его душу и сделать орудием зла, все усугублялось еще и тем, что сам маг с его неуверенностью, страхом и душевной раздвоенностью мог оказать сейчас очень слабое сопротивление.
Такое положение становилось невыносимым. Он должен, наконец, довериться слепому случаю и бежать, бежать куда глаза глядят. С первыми проблесками зари Джед встал и торопливо вышел на улицу под бледные звезды утреннего неба и тут же направился к причалу, чтобы сесть там на любой корабль. Ему повезло: одно судно как раз стояло под погрузкой и готово было отплыть на остров Хавнор, Джед спросил у капитана, могут ли взять его на борт. Посох мага - это одновременно и удостоверение личности, и плата за проезд в здешних местах - через час судно отправилось в путь. Джед вздохнул с облегчением с первым взмахом весел и первым ударом барабанной палочки о туго натянутую кожу, казалось, нет на свете музыки приятней, чей эта незамысловатая дробь.
Правда он и понятия не имел, что будет делать в Хавноре и куда он отправится дальше. Северное направление было ничем не хуже любого другого: может быть повезет и удастся найти корабль до Гонта, а там свидеться, наконец, с Огионом и спросить его: что делать? как быть. Учитель? А может случай представит ему счастливую возможность добраться до отдаленных берегов, на Край Света, где уже никакая Тень не найдет его?.. Но все эти смутные идеи не складывались в общий план. Он не знал, куда бежать, но он твердо знал, что ему надо скрыться, и не важно где...
Сороковесельный корабль легко преодолел пространство в сто пятьдесят миль всего за один день, и к вечеру следующего дня они пришли в порт Оррими, расположенный на восточном побережье Великой Земли Хоск. Здесь обычно всегда делали остановку, Джед сошел на берег. Еще было светло, когда он решил без всякой цели побродить по городским улочкам.
Оррими был древним городом. Окружен он был неприступной крепостной стеной, которая надежно защищала горожан от разбойных нападений правителей Внутренних земель Хоска. Даже дома купцов напоминали боевые башни со всей необходимой на случай войны фортификацией. Когда Джед бесцельно бродил по улицам, ему казалось, что мрачные городские строения помогают укрыться его Врагу, а люди вокруг и не люди вовсе, а бессловесные тени, которые спешат куда-то без всякой цели. Когда солнце скрылось, Джед вновь вернулся на пристань, но даже здесь, в последних проблесках уходящего солнца, море и сама земля казались призрачными.
- Куда путь держите. Ваша Милость?
Кто-то неожиданно окликнул Джеда. Обернувшись, он увидел странника, одетого во что-то серое и с посохом в руке. Джед успел заметить, что посох был не магический, а самый обыкновенный. Лицо незнакомца скрывал капюшон, и красный свет уходящей зари так и не осветил его, но Джед почувствовал на себе пристальный взгляд. Отступив немного, маг поднял свой тисовий посох и оградил себя от пришельца.
Странник спросил:
- Чего Вы боитесь?
- Того, что стоит за спиной.
- Да? Но я же не тень.
Джед молчал. Он знал, что человек этот действительно не связан с Тенью: он не был ни призраком, ни геббетом. У незнакомца был голос и довольно солидный живот, а это никак не вязалось с образом Тени. Человек снял капюшон, и Джед увидел морщинистое лицо и большую лысину, и хотя голос говорил о молодости, сама внешность убеждала в обратном.
- Я не знаю Вас, - продолжал незнакомец, - однако думаю, что встретились мы не случайно. Когда-то я слышал пророчество о юноше, которым завладел панический страх, но он все-таки смог побороть тьму и подняться до вершин власти и даже до королевского величия. Не знаю, относится ли сказанное к вам, но лучшее, что вы можете сделать – это отправиться ко Двору Теренон и взять там меч, чтобы сразиться с Врагом. Ваш тисовый посох вряд ли поможет.
Надежда и сомнения овладели душой Джеда.
- А где я могу найти Терренон?
- На острове Осскид.
При звуке этого имени по странной ассоциации в памяти Джеда возник образ ворона на зеленой траве, который внимательно смотрел на него своими черными, как угли глазами. Тогда он что-то сказал ему, но что? слова были окончательно забыты, а смысл их остался неразгаданным.
- Что-то мрачное есть в названии острова, - сказал Джед, пытаясь проникнуть в душу своего собеседника и определить его человеческую сущность. В его поведении было такое, что выдавало в нем колдуна или даже мага, но в то же время незнакомец казался надломленным, больным, и нечто рабское сквозило в его словах.
- Вы ведь приплыли с острова Скалы, - спросил странник, - а ваши маги вообще всему дают темные имена, считая, что только Скала излучает свет.
- Кто вы?
- Путешественник, торговый агент с острова Осскил. Я здесь по делу.
Джед больше ничего не сказал, и незнакомец, поклонившись, пожелал доброй ночи и ушел.
Джед стоял в нерешительности, не зная, последовать ему за этим знаком или воздержаться от действий. Красные отблески вечерней зари почти исчезли с вершин соседних холмов и с поверхности моря. Спустились серые сумерки и вслед за ними быстро наступила ночь. Наконец Джед решился и пошел вдоль набережной. Вскоре он наткнулся на рыбака, который вынимал сеть из моря и спросил eго.
- Знаешь ли ты, какой корабль плывет на Север - к острову Семел или Энлейд?
- Вон тот. Он только что пришел с острова Осскил и собирается теперь обратно.
Джед сразу же направился к указанному кораблю. Это было шестидесятивесельное судно, вытянутое, как змея, покрытое от долгого плавания морскими ракушками, красная ватерлиния была испещрена черными надписями магических рун. Пред Джедом предстал мощный, видавший вида, быстроходный корабль. Вся команда уже собралась на борту и ждала только сигнала, чтобы отправиться в плавание. Джед обратился к капитану с просьбой доставить его на Осскил.
- Чем платить будешь?
- Я маг и могу управлять ветрами.
- Это пустяк. Что, денег нет?
В Тернинге Джеду хотели заплатить и предлагали большие суммы, но он выбрал всего десять монет на всякий случай. Сейчас он и предложил их капитану. Капитан отказался.
- Твоя монета не имеет цены. Нечем платить - уходи.
- А люди нужны? Я был гребцом в свое время.
- Другой разговор. Нам как раз не хватает двоих. Займи место на скамье, - сказал капитан и больше не обращал на Джеда никакого внимания.
Итак, отложив магический посох и связку книг, Джед снова стал простым гребцом на торговом судне. Они оставили Оррими на рассвете и в первый день плавания Джеду показалось, что он не сможет справиться со своей работой. Левая рука отказывалась подчиняться из-за раны в плече, он каждый раз сбивался с ритма, пропускал такт, который отбивала четкая барабанная дробь. Каждая вахта длилась около двух - трех часов, потом короткий отдых, в течение которого натруженные мускулы Джеда не успевали отдохнуть а потом вновь за работу. Только на третий день Джед свыкся и справлялся теперь не хуже других.
Здесь не было того духа товарищества, которое испытал Джед во время своего первого плавания на борту "Тени", команды с острова Гонт иди Андрадена набираются в основной из свободных людей, таких же торговцев, как и сам владелец судна, которые разделяют вместе общую прибыль; на острове Оссхил обычно используют рабов или наемников и расплачиваются с ними после каждого плавания маленькими золотыми монетами. Золото высоко ценится на острове Осскил, но желтый металл - ненадежный повод для дружбы, и хорош он только для драконов. Среди рабов Джед не смог найти друзей. Все они были с острова Осскил и не говорили на Хардике, языке Архипелаге. Бледнолицые, они назвали Джеда Келубом, что означало краснокожий, и хотя гребцы знали, что рядом с ними маг, это не вызывало у них никаких других чувств, кроме плохо скрытого презрения. В такой компании Джеду меньше всего хотелось обзаводиться знакомыми. Сидя на скамье, сбиваясь с ритма, Джед ощущал постоянно общую вражду я свою полную незащищенность. Ночью, когда он спал, завернувшись в плащ, его посещали кошмары, которые тут же забывались при пробуждении, и Джеду казалось, что каждый матрос из команде может стать рабом Тени, а следовательно - убийцей, и поэтому подозрительность его росла со временем.
Все свободные граждане с острова Осскил носили длинные ножи на бедре и когда. Джеду пришлось обедать с командой, один из гребцов спросил:
- Ты раб, Келуб, или клятвопреступник?
- Ни то, ни другое.
- А почему не носишь кинжал? Боишься драки? - сказал матрос по имени Скиор.
- Нет.
- Может быть твоя собачка дерется за тебя?
- Да это и не собачка вовсе, а оутак, - сказал один из слушающих и добавил что-то на местном наречии. Скиор улыбнулся, а Джеду показалось будто изменилось само лицо гребца, казалось, им владела некая сила. Но минуту спустя Джед вновь посмотрел на Ски-ора и тот выглядел как обычно: просто собственные страхи не давали магy покоя, и он переносил их на все, что видел вокруг. Но этой ночью в своих кошмарах Джед ясно видел Скиора. Как бы так ни было, а Джед теперь подальше держался от матроса, впрочем и сам матрос уже не вступал в конфликт и до конца плавания они не обмолвились ни единым словом.
Снежные вершины гор Хавнора исчезли вдали, в непроницаемых зимних туманах. Вскоре они вошли в море Еа, где погибла знаменитая красавица Эльфарран, Ровно на два дня зашли они в порт Бeрила, потом двинулись дальше. Команда ни разу не покинула корабль. Наконец, они достигли моря Осскил, и паруса их наполнились северо-восточным ветром. Несмотря на непогоду, корабль благополучно доставил груз в порт Нещум.
Джед увидел вдали узкую полоску берега; ветер и дождь мешали рассмотреть город, очертания которого смутно вырисовьвались за мощными волнорезами гавани, а еще дальше - вершины холмов, на которых не видно было ни одного деревца. Серое зимнее небо в этой части Света резко отличалось от небес Сокровенного Моря.
Люди из Морской Гильдии порта Нещум вступили на корабль и стали осматривать груз: золото, серебро, драгоценные камни, шелка и ковры - дорогие безделушки, предназначающиеся для правителей Осскила. С гребцами тут же был произведен расчет, и они покинули корабль. Преодолев подозрительность, Джед, наконец, решил спросить, где находится Двор Терренона. Прохожий спешил и поэтому сказал что-то невнятное, но Скиор, который оказался рядом, услышал все и предложил: "Нам попути".
Джед очутился в безвыходной ситуации: он не знал ни языка, ни здешней местности. Но делать нечего. Не сам он выбрал этот остров, значит, надо идти до конца, навстречу Судьбе. Джед поднял капюшон, ваял посох, багаж и пошел вслед за осскилцем по городским улочкам к заснеженным холмам, что виднелись вдали. Зверек спокойно сидел в кармане - здешний холод был непревычен для него. Холмы были видны повсюду, а между ними только торфяные болота. Они шли при полной тишине, и безмолвие царило вокруг.
- Долго еще? - спросил Джед после того, как они прошли несколько миль. Вокруг уже не было видно ни одного жилья. Скиор обернулся. Он скинул капюшон и сказал:
- Не очень.
Лицо его было ужасным, зло исказило его черты, но Джед отнесся к этому спокойно: он не боялся ни одного человека на этом свете. Пугала его неизвестность. Джед кивнул в ответ, и они продолжили путь. Они шли по узенькой тропке среди бескрайних снегов и мертвого кустарника. Время от времени тропинка сворачивала куда-то или разветвлялась. Огни города окончательно исчезливдали и, казалось, уже полностью затерялись в этих безжизненных просторах. Только сильный ветер беспрепятственно гулял здесь. Спустя несколько часов Джед, наконец, смог разглядеть на соседнем холме какой-то мрачный силуэт, напоминающий белый клык. В неясных сумерках трудно было различить, что это - башня или дерево?
- Мы идем туда? - спросил Джед, указывая вперед. Скиор на этот раз ничего не ответил и молча продолжал идти дальше. Путь оказался долгим и Джед порядком устал, ведь ему перед этим пришлось провести бессонную ночь на корабле. Джеду начало казаться, что он до бесконечности будет странствовать в затерянных снежных долинах, окутанных молчанием и тьмой. Он даже подумал, что все это - сон, обычный кошмар, не явь. Все чувства притупились. Джед не испытывал сейчас даже страха. Зверек пошевелился в кармане, и это на мгновение вернуло его в реальность и смутное опущение опасности появилось вновь.
- Уже совсем темно. Как долго нам идти, Скиор?
- Скоро придем, - после короткой паузы последовал обычный ответ.
Но сейчас голос Скиора уже утратил свое обычное звучание, казалось, это говорит существо иного рода, для которого произносить членораздельные звуки - большой труд.
Джед остановился.
- Скиор! - обратился он вновь к своему спутнику. И тот еще раз обернулся на зов. Но на этот раз Джед вместо лица увидел черную дыру, обрамленную капюшоном.
Прежде чем сам Джед смог что-то сказать геббет позвал его своим нечеловеческим голосом и произнес истинное имя мага: "Джед!"
Ни к каким превращениям уже нельзя было прибегнуть. Тень знала его имя и заключила намертво в человеческом теле. Перед геббетом Джед стоял теперь совершенно безоружным. Ему неоткуда было ждать помощи в этих безлюдных местах и теперь ничто не отделяло его от Врага - только тисовый посох, который он по-прежнему сжимал в правой руке.
Тень завладела душой и телом Скиора, а теперь сделала к Джеду шаг и протянула руки. В гневе и ужасе Джед поднял посох высоко над головой и ударил во всей силой по пустому капюшону. Oт этого удара пустой плащ, наполненный только ветром, обмяк и почти расстелился по земле, но потом вновь принял прежнюю форму, как будто опять в нем появилась человеческая плоть, раскачиваясь во все сторон от сильного ветра. Тень двинулась на Джеда. Как при гope Кнолл когда-то. Джед взмахнул посохом и стал изо всех сил колотить эту бесформенную тварь, а удары его вязли как в вате. Магический посох уже дымился и обжигал руки, в отчаянии Джед бросил его в снег и побежал, не оглядываясь, в сторону холма.
Он бежал, а геббет следовал за ним но пятам, не имея возможности ни догнать Джеда, ни отстать от него. Джед бежал не оборачиваясь. Геббет еще раз воззвал к нему, но если имя лишило Джеда магической власти, оно все-таки не смогло лишить его физической мощи, и тело по-прежнему слушалось мага, и он бежал, бежал на последнем дыхании. Наступила кромешная тьма, снег запорошил тропинку. Джед бежал наугад, уже не зная куда. Стучало в висках, глаза готовы были выскочить из орбит, и он уже не бежал, а пробирался вперед сквозь пургу, а неутомимый преследователь так и не мог догнать Джеда: он всегда оставался сзади. Тень шептала ему что-то, взывала к нему, и он знал, что границ между Жизнью Смертью проходит где-то там в его мозгу - послушайся он увещеваний, перейди невидимый порог и тогда - Конец. Из последних сил Джед продолжал бороться и пробиваться вперед. Сейчас он карабкался по какому-то невидимому склону. Ему показалось, что свет замерцал впереди, и будто голос уже не сзади, а впереди его позвал: "Приди! Приди ко мне!"
Джед попытался крикнуть что-то, но не смог. Бледный свет стал еще яснее пробиваться сквозь белую мглу, и Джед увидел, наконец, ворота - стен вокруг не было... Он сделал последнее усилие и рванулся вперед, геббет попытался задержать его, но Джед уже пересек заветную черту и хотел было повернуться, чтобы закрыть створки, как ноги подкосились, а в глазах помутнело: разум его погрузился во мрак.
VII. ПОЛЕТ СОКОЛА.
Джед очнулся и долго еще лежал неподвижно, испытывая несказанную радость; вновь ему суждено было увидеть дневной свет. Джеду показалось, будто он растворился в этом свете, и его теперь несет неведомое течение. Наконец, к нему вернулось чувство реальности. Джед осознал, что лежит он в постели, но постель эта была довольно странного свойства, в такой ему еще не приходилось спать. Ложе покоилось на четырех разных ножках, сами матрасы были ничем иным, как шелковыми пуховыми перинами, вот почему Джеду и показалось поначалу, что он не лежит, а парит в воздухе; над самой головой его покоился малиновый полог, защищающий спящего от малейшего дуновения ветерка. С двух сторон занавески полога были перевязаны тесьмой, что позволило Джеду осмотреть всю комнату и увидеть только каменные стены да пол. А сквозь три высоких окна струился яркий свет зимнего солнечного дня, торфяные болота, слегка припорошенные снегом, были также видны отсюда. Комната располагалась в верхнем этаже здания. Шелковое пуховое одеяло легко соскользнуло на пол, когда Джед присел в постели. Одет он был в шелковую тунику прошитую серебряной нитью. На стуле, рядом с постелью, лежали сапоги из мягкой кожи и подбитый мехом плащ. Он чувствовал себя как зачарованный. Наконец Джед встал и протянул руку за посохом, но его не оказалось на месте.
Правая рука, хотя и перевязанная, буквально горела. Только сейчас Джед ощутил эту боль и слабость во всем теле.
Он стоял так не двигаясь. Потом прошептал, надеясь на чудо: "Хоег... xoeг..." Пушистый друг его исчез куда-то, раз он уже спас его, вызвав из царства мертвых. Был ли зверек с ним в последнюю ночь? А может быть это случилось не в последнюю ночь, а много много ночей назад? Джед не был уверен в этом. Все предстало перед ним в каком-то неясном свете: геббет, пылающий посох, бегство, таинственные ворота - и больше ничего. Джед прошептал еще paз имя зверька, не надеясь на успех, и слезы буквально душили его.
Где-то зазвонил колокольчик. Второй откликнулся ему перед самой дверью в спальню -и в комнату вошла женщина. "добро пожа ловать, Спороухок," - сказала она, улыбаясь.
Была она молода, высокого роста. Белое платье, отдающее серебром, сетка, украшающая падающие, как струи черной воды, волосы сразу поразили взор Джеда.
Он поспешно поклонился на приветствие.
- Ты не помнишь меня?
- Помнить Вас, леди?
Никогда в жизни своей он не видел столь прекрасной женщины, да еще одетой с таким изяществом и вкусом, кроме, может быть, леди с острова 0, которая вместе со своим супругом изволила как-то посетить Храм Мудрости во время праздника Большого Танца. Но та женщина была подобна свету свечи, а эта предстала пред Джедом, как полная Луна.
- Мне казалось, что ты никогда не забудешь меня, - продолжала женщина, улыбаясь. - Но как бы там ни было, здесь ты будешь принят как старый друг.
- Что это за место? - еле ворочая языком, спросил Джед. Как трудно было разговаривать с ней, но еще труднее оторвать взор от ее красоты. Королевские одежды смущали Джеда, камень, на котором стоял он, был чужд, ему, воздух вокруг - враждебен, и казалось, что сам он теряет постепенно сущность свою.
- Крепость эта зовется Дворцом Терренона. Муж мой, которого зовут все Бендереск, владеет землей от Кексметских торфяников на севере до гор Ос на юге, известных своими драгоценными камнями. Меня все зовут Серрет, что на языке Осскил значит Серебро. А ты ведь Спороухок и получил свой магический посох на острове Магов не так ли?
Джед взглянул на свою пылающую от боли руку и откровенно признался:
- Я не знаю, кто я. Когда-то у меня была власть, а теперь я потерял ее и потерял навсегда.
- Нет, ты не терял своей власти, тебе просто необходимо восстановить ее. Здесь ты в безопасности, мой друг, мощные стены защитят нас и не только камень делает их несокрушимыми. Отдохни, и сила вновь вернется к тебе. Здесь ты найдешь многое, что удивит тебя, а вместо истлевшего посоха подучишь нечто такое, что неподвластно огню. Пути зла иногда ведут и к добру, не правда ли? Пойдем со мной и я покажу тебе твою новую обитель.
Голос ее был так сладок, что Джед с трудом мог различить слова, но в самих звуках скрывалось столько надежды, что он послушно побрел за ней.
Комната Джеда действительно находилась на верхнем этаже башни, которая, как клык, торчала на самой вершине холма. Вниз по винтовой мраморной лестнице, минуя богато украшенные жилые покои и залы, он шел за Серрет, и Север сменял Юг, а Восток - Запад, но через огромные окна на них смотрели все те же безжиненные холмы и торфяные болота; ни дома, ни деревца, ни путника вокруг - только залитое солнцем зимнее небо и больiе ничего, и на фоне этой всепоглащающей голубизны где-то далеко на Севере можно было различить белые вершины гор, да странный блеск вдали приковывал взор - это море играло с солнцем.
Слуги открывали перед ним двери и вставали по бокам, давая пройти. Все они были бледнолицы, как и любой житель острова Осскил. У нее тоже была бледная кожа, но в отличие от других, она хорошо говорила на языке Хардиг и Джеду показалось, что произносила она слова с легким гонтским акцентом. Позднее она представила Джеда своему мужу Бендереск, правителю Терренона. Втрое старше жены, высохший, с мутным взглядом лорд Бендереск приветствовал Джеда с холодной вежливостью, предложив ему остаться здесь так долго, как он, на правах гостя, пожелает того. Лорд Бендереск даже не спросил Джеда о его путешествии, о Тени, что привела его сюда, не задавал он ни одного вопроса и жене.
Все это было очень странным, но странным было и само присутствие Джеда во дворце лорда и многое другое, что впоследствии случилось с ним. Сознание Джеда так и не прояснилось, он даже с трудом мог рзличать предметы вокруг. Случай постоянно преследовал его. Случайно он встретил незнакомца в Оррими, корабль в бухте будто только и ждал его, а Скиор по воле рока стал проводником. Проявление ли это только воли Тени? Или слепой случай играет им? Может быть он и его Тень оказались под влиянием более мощной власти? Во всяком случав Джед не испитывал теперь никакой угрозы, не ощущал даже тайного присутствия Врага своего. Но как он оказался здесь оставалось по-прежнему неясным. Случайно оказаться в башне невозможно. Даже своим замутненным сознанием он ясно понимал, что других гостей здесь и не ждали. Башня стояла вдали от всего живого. Никто не покидал башню, но и никто не входил в нее. Пустынные пространства окружали ее повсюду.
Из окна своих покоев Джед видел один и тот же пейзаж, а дни бежали своей чередой, однообразные и скучные. Несмотря на ковры, всевозможные шкуры и огонь в камине, холод ощущался повсюду. Он пронизывал не тело а душу Джеда. Постоянно он вспоминал о том, как ему пришлось встретиться лицом к лицу с Тенью, как он был побежден и позорно бежал от нее. Пред его внутренним взором, как наяву, представали вновь все Учителя, и Владыка Геншер среди них, а также покойный Неммерл и Огион и дажее тетка, которая первая научила Джеда заклятиям. Все они испытующе смотрели на своего ученика, и он знал, что обманул их надежды. Извиняясь, Джед каждый раз повторял: "Если бы я не убежал тогда, Тень завладела бы моим телом. Я не мог бороться с ней - ведь она знала уже мое имя. Бегство - это единственное, что оставалось мне. Маг-геббет стал бы огромной разрушительной силой в руках зла. Я должен был бежать, поймите." Но никто не отвечал ему. И Джеду оставалось только смотреть, как падает не переставая снег, да ощущать холод во всем теле, который убивал в нем все чувства.
Так, в течение долгих дней, он жид один, предоставленный своим душевным мукам. Когда он покидал свои покои, то был он молчалив и угюм. Красота леди смущала его и среди роскоши он опять ощутил себя козопасом, простой деревенщиной.
Никто не нарушал его покой - его одиночество уважали, но когда ему все-таки надоедало самокопание и унылый, однообразный пейзаж за окном, Серрет часто встречала его в одном из залов Башни, украшенном коврами и резьбой, освещенном ярким пламенем, горевших в камине дров; здесь они подолгу вели неторопливые беседы. Юная леди была серьезной особой: она никогда не смеялась. В ее обществе Джед постепенно начинал чувствовать себя свободнее и забывать о своей боли.
Прошло время а они уже встречались каждый день и проводили немало времени за разговорами, сидя у камина, поодаль от служанок, которые постоянно сопровождали госпожу, или стоя у окна в верхних покоях башни.
Большую часть времени старый лорд сидел в своих комнатах и только по утрам иногда прогуливался по внутреннему двору замка, занесенного снегом; он походил на старого колдуна, который всю ночь колдовал и, наконец, сейчас, на рассвете, решил все-таки немного отдохнуть. Во время ужина в присутствии Джеда и Серрет он напряженно молчал, исподлобья поглядывая на молодую жену. Джед начал испытывать что-то вроде жалости по отношению к леди, Она напоминала белую лань, посаженную в клетку, птицу с подрезанными крыльями или серебряное кольцо высокой пробы на скрюченном подагрой пальце старика. Лорд воспринимал жену как часть своего огромного состояния. Когда повелитель покидал трапезную, Джед наедине с Серрет пытался скрасить ее одиночество, и она отвечала ему искренней привязанностью.
- Что за камень, в честь которого названо все поместье, - спросил он как-то, когда в трапезной уже никого не осталось, и молодые люди продолжали сидеть за пустым столом, сплошь заваленным золотой посудой и кубками.
- А ты не слышал об этом?
- Нет. Мне известно только, что лорды острова Осскил владеют несметными богатствами.
- Этот камень превосходит все известные самоцветы. Пойдем - я покажу тебе его.
Она улыбнулась ему так, будто предлагала сделать что-то запретное, и повела Джеда узкими коридорами на нижние этажи башни, а потом по винтовой лестнице в подвал. Там Серрет открыла запертую дверь серебряным ключом и при этом вэгянула на Джеда, как на сообщника, помогающего совершить ей преступление. За первой дверью оказался небольшой проход, а затем еще одна дверь, которую пришлось отхкрыть уже не серебряным, а золотым ключом; за второй их ждала третья дверь, и она растворилась, стоило Серрет произнести Великие Слова, снявшие заклятие. Тогда они очутились в маленькой комнате, напоминающей келью: пол, стены и потолок были выложены из грубого камня.
- Что-нибудь видишь? - спросила леди.
Когда Джед огляделся, то его взор привлек камень. Это был обычный, плохо обработанный булыжник, внешне ничем не отличающийся от всех остальных, которыми был выложен пол, но маг по-чувствовал, как некая сила исходит из этой мертвой материи, ему показалось, будто кто-то говорит с ним. У Джеда перехватило дыхание, на мгновение он ощутил слабость. Камень лежал в основа-нии всей Башни. Это был центр всего здания, и холод исходил отсюда, пронизывая все вокруг. Нечто очень странное было заключено здесь: чей-то древний и всемогущий дух заточили в каменной глыбе. Джед так и не ответил Серрет на её вопрос. Он словно застыл на месте. Бросив быстрый взгляд на мага, леди указала на камены: "Вот он Терренон. Не правда ли, странно, что мы держим эту "драгоценность" подальше от людей?" По-преннему Джед не нашелся, что сказать. Быть может она испытывала его? Но нет, она просто ничего не знала о природе камня, если говорила о нем в таком тоне. Да, она ничего не знала о камне и потому не боялась его. "Расскажи всё", - потребовал Джед.
- Его сотворили еще до того, как Сегой поднял острова со| дна Открытого Моря. Сам мир воздвигался из небытия в тот момент. Время ничто для камня. Если ты положишь руку свою на камень и спросишь его о чем-нибудь, то он отвтит тебе, ответит по воле твоей. У камня есть голос, и ты все узнаешь, если ведомо тебе, как надлежит слушать камни. Ему известно прошлое в настоящее, а будуцее предстает перед ним точно мир, освещенный солнцем. Он сообщил о твоем приходе, Джед. Хочешь, спроси его и он ответит тебе.
- Нет.
- Но камень знает все.
- Я не знаю, о чем мне спрашивать.
- Но он может объяснить тебе, как справиться с Тенью.
Джед молчал.
- Ты боишься? - неуверенно спросила Серрет,
- Да.
В этом смертельном холоде, среди мертвой тишины кельи, при мерцающей свете свечи, Серрет вновь вызывающе взглянула ва Джеда.
- Споррухок, ты обманываешь меня. Тебе неведом страх.
- Но мне никогда не приходилось беседовать с духом, - При этих словах он с вызовом посмотрен на юную леди. - Ваша честь, дух, что затаен здесь, охраняем особыми чарами и заклятиями, способными ослепить любого, кто посмеет нарушить их. Прибавьте сюда могучие крепостные стены, уединенность места. Все это сделано не потому, что камень обладает какой-то ценностью... просто дух, заключенный здесь, способен сотворить немало зла« я не знаю, что они говорили Вам перед тем как прийти сюда, но Вы там молоды и так добры, что для Вас лучше будет, если Вы никогда не кос-нетесь камня и даже не взглянете на него больше. Камень способен творить только зло.
-Но я касалась его и говорила с ним. Как видишь, никакого вреда он мне не причинил.
Она повернулась и вышла ив комнаты. Джед последовал за ней. Им вновь пришлось пройти через все покои замка. Когда факелы осветили широкую лестницу, ведущую наверх, Серрет затушила свечу.
В эту ночь Джед почти не спал. Но не прежние кошмар заставляли пробуждаться его; на смену Тени пршли долгие мысли о Камне, лежащем в основании Башни, и перед глазами так и мелькало лицо Серрет, таинственное в этой игре света и тени при слабом мерцании свечи. Джед постоянно ощушал на себе испытующий взгляд Серрет и не мог понять, что выражает ее взор: презрение иди обиду, когда он все-таки решил не касаться Камня. Шелковые перины на этот раз совершенно не согревали Джеда, а были холодны, как лед.
На следующий день Джед нашел ее в мраморном зале. Обычно Серрет любила проводить здесь время до обеда за играми со своими служанками или за вязанием. Джед сказал ей:
- Ваша милость, я оскорбил Вас - простите,
- Нет, - сказала она, и было видно, что извинения Джеда понравились ей. – Нет, - повторила она вновь. Затем Серрет ото-слала служанок, чтобы остаться наедине с Джедом:
- Друг мой. Вы обладаете предчувствием беды, но мне кажется, что не все открыто Вам. Вас учили высокой магии, но ведь это далеко не всё. Здесь на острове Осскил, на земле Ворона, как ещё называют нас, не распространен язык Хардига; маги бессильны среди нас, они плохо знают наши законы. На нашей земле случалось такое, о чем не известно Вам на Юге и мы знаем имена, которые даже не упоминаются ж Ваших списках. А невежество, как известно, рождает страх. Но здесь в Терреноне Вам нечего опасаться. Вы обладаете такой властью, что способны подчинить себе даже то, что заключено в Камне. Вот почему вы здесь и вот почему я так уверена в Вас.
- Ваша милость, простите, но я никак не могу понять смысл сказанного.
- Дело все в том, что лорд Бендереск не был до конца откровенен с Вами. Но то, что не сделал он, сделаю я. Сядьте ближе.
Он придвинулся к леди. Свет уходящего дня лег на их лица, а на торфяные болота уже спустились вечерние тени, снег, выпавший прошлой ночь, так и не растаял за день и сейчас лежал белым ковром во дворе замка.
Серрет говорила доверительно и спокойно.
-Бендереся является законным владельцем Терренона, и, хотя достался он ему по наследству, лорд так и не знает, как можно использовать скрытую мощь Камня, как подчинить его своей воле. Я тоже не в состоянии помочь мужу. Только Вы обладаете всем неоходимым.
- Откуда такая уверенность. Ваша милость?
- Сам Камень сказал мне об этом. Я же говорила Вам, что именно он и предупредил меня о Вашем приходе. Камень знает своего хозяина. Он ждал Вашего прихода, ждал того, кто сможет приказывать ему. А тот, кто заставит Терренон отвечать на вопросы и исполнять любое желание свое, сможет изменить собственную судьбу и сможет уничтожить любого врага, как смертного, так и посланца тьмы; ему будет открыто будущее, он станет обладателем сверхзнания, все богатства мира будут у его ног и магическая сила его станет превосходит в несколько раз даже силу самого Архимага. Теперь решайте. Вы можете взять все, либо ничего, как пожелаете.
При этих словах она еще раз посмотрела на Джеда своим пронзительным взглядом и ему показалось, будто его обдало холодом. Явно Серрет чего-то боялась, но видно было, что гордость также владела ее сердцем. Джед смутился. Она положила свою руку на его ладонь; прикосновение было лекгим, на его большой крестьянской руке, позанавшей, что такое труд, ручка Серрет казалась миниатюр-ной, игрушечной и удивительно красивой. Он сказал умоляюще:
- Серрет! Ты ошибаешься - у меня нет той власти, о которой ты думаешь. Когда-то она была у меня, но сейчас ее нет. Я не могу помочь тебе. Я совершенно беспомощен в этом деле. Но одно я знаю твердо: Древние Силы земли не для человека. Они не даются в наши руки. Они служат только разрушению и больше ничему. Пойми: зло порождает зло. Я появился здесь не случайно, некая сила управляла мной. Эта же сила лишила меня могущества и поэтому я не могу помочь тебе Серрет.
- Тот, кто отказался от былой власти, иногда обретает нечто большее, - сказала она улыбаясь, будто все страх Джеда были простым детским капризом. - Может быть, я знаю больше о том, что привело тебя сюда. Разве с тобой не говорил незнакомец в городе Оррими? А он - посланник Терренона. Когда-то он сам был магом, но потом решил отказаться от посоха и служить другой власти, большей, чем простая магия. И ты явился на остров Осскил и в торфяниках ты боролся с Тенью, пытаясь уничтожить ее посохом, и мы не могли спасти тебя, потому что твоя Тень оказалась намного сильнее и коварнее, чем мы думали, и она уже забрала у тебе столькосилы. Только Тень способна победить Тень. Только тъма преодолеет Тьму. Послушай, Спороухок, что нужно тебе, чтобы победить? Ведь враг твой никуда не исчезал и по-прежнему ждет тебя за воротами замка.
- Мне надо то, что в никогда не узнаю. Имя врага моего.
- Терренон знает всё. Неужели он не назовет тебе нужное имя?
- Назовет, но какой ценой?
- Пойми, камень подчинится тебе, он будет служить тебе как преданный пес, как раб.
Подавленный, Джед не знал, что сказать. Она взяла его руку и выжидающе смотрела теперь прямо ему в глаза. Солнце скрылось в тумане и все стало серым, но лицо Серрет светилось каким-то внутренним светом; она видела, как он колеблется, и чувствовала, что побеждает Джеда в этой дуэли, И тогда она прошеп-тала ему: "Ты будешь сильнее, чем кто-либо на земле. Ты будешь повелевать, и я сяду на престол рядом с тобой".
Неожиданно Джед встал и, сделав всего шаг, оказался в той точке огромного зала, откуда было видно, что творится за соседней стеной; здесь спрятался старый Лорд, улыбаясь, он явно подслушивал их разговор.
И взор, и сознание Джеда просветлели. Он посмотрел на Серрет. "Только Свет победит Тьму, - промолвил маг. - Только Свет, леди".
Произнося слова эти, Джеду показалось, будто они, подобно свету, озарили все вокруг: действительно, его заманили в замок как в ловушку. Они спасли Джеда от Тени, чтобы сделать его рабом Камня. Потом они впустили бы Тень и сделали бы из Джеда геббета, ибо геббет - лучше, чем простой раб. Коснись Джед Камня, и он навсегда бы потерял себя. Но что-то мешало им. Ведь и Тень не смогла победить Джеда. Но он почти уступил уговором, и только в последний момент остался верен себе. Джед упорствовал, и даже для большого Зла оказалось не под силу завладеть душой, сохранившей волю.
Сейчас Джед стоял между двумя рабами, которые уже полностью подчинились воле Камня. Лорд решил, что скрываться уже незачем, и вышел из укрытия.
- Я предупреждал тебя, - сказал он сухо, - что маг просао-льзнет сквозь пальцы. Эти гонтские колдуны очень хитры, хотя и глупы. И ты глупа, женщина с острова Гонт. Ты думала, что можешь провести нас обоих, и меня и эту деревенщину, используя свою красоту и власть Терренона. Но повелитель Камня я, а не ты, и с неверной женой мне придется расправиться по-своему: "Экаврое ай оэлвантар". Это были чары превращения. Старый колдун протянул руки и начал делать магические движения, которые должны были превратить Серрет в нечто непристойное: в свинью, собаку или в разбитую старуху. Джед шагнул вперед и с размаху ударил по рукам лорда, произнеся при этом только одно слово. И хотя в руках у него не было посоха и стоял он на враждебной земле, находя-щейся под властью Тьмы, былая сила все-таки вернулась к нему. Лорд замер, его мутные, полные ненависти глаза уставились прямо на Серрет.
- Бежим, - дрожащим голосом произнесла женщина, - Спороухок, бежим, пока он не пришел в себя и не призвал слуг Камня.
И в ответ по залу пронесся зловещий шепот, он наполнил всю башню, проник через камни, через мощные стены, будто сама Земля подала голос.
Схватив за руку Джеда, Серрет увлекла мага за собой через длинные залы и переходы, вниз по винтовой лестнице. Они выбежали на внутренний двор, где еще отблески уходящего дня освещали нерастаявший снег. Трое слуг преградили дорогу, заподозрив неладное.
- Темнеет, леди, - сказал один из них.
- Вы не можете уехать сейчас, - поддержал его другой.
- С дороги, канальи, - крикнула Серрет на местном наречии. Люди отступили, а потом повалились на землю, перекатываясь с боку на бок, они начали грешно кричать что-то. – Мы должны уйти через ворота. У нас нет другого выхода. Ты видишь их, Спороухок?
Она повисла на руке Джеда.
- Что за чары ты наслала на слуг?
- Расплавленный свинец теперь сжигав? их кости, и они скоро издохнут. Быстрей, я же сказала, что старик освободит слуг Камня, а нам надо как можно быстрее найти ворота.
Джед не мог понять, что Серрет имеет в виду. Заколдованные ворота стояли прямо перед ними и были отчетливо видны. Джед повел Серрет вперед и произнес слово, способное открыть любую дверь.
Она изменилась, стоило им пересечь порог и покинуть серебристые сумерки внутренего двора Терренона. Серрет не потеряла своей прелести при свете заката, озарившем напоследок окрестности, но что-то колдовское появилось в ее красоте; и Джед сразу узнал дочь Лорда Ре Альбы и ведьмы с острова Осскил, которая уже раз обманула его среди зеленых лугов близ дома Огиона и послала прочитать запретные заклинания, освободившие неведомую Тень. Но сейчас Джеду было не до того: его больше всего беспокоила Тень, которая скрывалась где-то поблизости и в любую минуту готова была наброситься на мага, незащищенного теперь стенами замка. Тень могла вновь принять обличие гебБета Скиора или в виде бесформенной тьмы при наступлении ночи беспрепятственно напасть на Джеда, чтобы войти в его плоть и навсегда завладеть магом. Он ощущал ее близость, хотя и не видел ясно, где она. Но присмотревшись, Джед различил, наконец, темный предмет, наполовину запорошенный снегом, он лежал всего в нескольких шагах от ворот. Джед нагнулся и осторожно поднял его обеими руками. Это был зверек оутак, его короткая шерстка бьла покрыта за-пекшейся кровью, руки ощутили холод безжизненного тела.
- Превратись! Превратись в кого-нибудь - они приближаются! - закричала Серрет, Она схватила Джеда за руку и указала на башню. Там появились какие-то странные черные существа, которые били своими огромными крыльями и готовились взмыть в небо.
Джед и Серрет безропотно ожидали своей участи. Шорох, что услышали они еще в башне, все нарастал и превратился в сплошной гул, от которого дрожала земля.
Ненависть переполнила Джеда, святая ненависть ко всем этим существам Тьмы, что захватили его врасплох, заманили в ловушку и теперь устроили охоту на него. "Превратись!" - кричала Серрети, произнеся заклятие, тут же обернулась серой чайкой, вспорхнула и скрылась вдали. Но Джед наклонился к земле, чтобы сорвать стебелек дикой травы, который пробился из-под снега, где еще совсем недавно покоилось тельце мертвого друга. Этот стебелек он поднял над головой и начал громо произносить слова Истинной Речи; постепенно стебелек начал вытягиваться, превращаться во что-то твердое и к концу заклинания Джед уже держал самый настоящий магический посох. Не красное жаркое плама вырвалось наружу, когда черные монстры, расправив огромные крылья, окружили Джеда, а белое магическое сияние истинного света, способного прогнать Тьму и заточить ее в своих пределах.
Монстры отступили было, но потом вновь кинулись в атаку. Эти бестии принадлежали еще к тем векам, когда ни драконов, ни людей, ни птиц не было на земле; их вызвала к жизни древняя сила Камня. Джед увидел огромные и острие, как серп, когти, услышал зловеший клекот смертоносного клюва, но он продолжал бороться и защищать себя посохом, сотворенным из собственной ненависти и стебля дикой травы. И вдруг, подобно вороньей стае, они разом взмыли в небо и улетели прочь в полной тишине туда, куда скрылась только что Серрет в обличие чайки. Их огромные крылья ка-зались неповоротливыми, но чудовща летели быстро, легко и свободно покрывая огромные пространства. Ни одной чайке не уйти от погони…
В одно мгновение, как когда-то в споре с Джаспером, Джед превратился в огромного сокола, и это уже был не Спороухок, а Сокол Пилигрим, способный лететь подобно стреле и подобно мысли преодолевать пространства. На своих сильных крыльях Джед полетел за преследователями. Тьма сгустилась и сейчас только звезды освещали путь. Впереди Джед увидел стаю стервятников, а внизу уже простерлось в серебряном сиянии звезд море. Сокол Пилигрим сделал еще один могучий взмах крыльями и как нож сквозь масло прошел в своем свободном скольжении чарез всю стаю. С бедной серой чайкой уже расправились: кровь была видна на клюве у одного иэ монстров, и светлые перья прилипли к когтям другого, а внизу никого – ни птицы, ни человека.
Бестии быстро перестроились и кинулись в погоню за Пилигримом и вновь Джед услышал клекот стальных клювов. Он взял выше, издал свой боевой клич, полный ненависти и горя, и полетел вдоль берега, все дальше и дальше уходя в открытое море. Чудовища нарушили строй, стали кружиться, а потом все разом полетели к суше. Древние Силы земли не могут пересечь море; они прикованы к одному месту, к пещере, камню или к холодным ключам в пруду. Мрачная стая летела назад к Башне Терренон, где Лорд Бендереск уже ждал их, рыдая от горя, или, наоборот, смеясь во все горло. Но Джед летел все вперед и вперед, расправив могучие крылья, он летел подобно стреле, которая дерзко нарушает Великий Закон земного тяготения и попадает точно в цель. Он летел, как забытое воспоминание, которое, не спросясь, врывается в самые глубинн нашего я. Он летел через море Осскил на Восток навстречу ветру и кромешной тьме.
Огион Молчальник в этот год возвратился домой поздно после своих осенних странствий.
Молчание и одиночество с годами еще больше отдаляли мага от людей. Новый Лорд Гонта как-то поднялся на Ре Альбу, в гнездо Сокола, чтобы просить Огиона о помощи в очередном пиратском набеге на земли Андрадов. Но Великий Молча-льник, который мог подолгу беседовать с науками или вежливо приветствовать многолетние дубы, так и не удостоил правителя словом, и тот покинул мага, унося обиду в сердце. Но душевный разлад был знаком и Огиону; в течение целого лета и осени он не находил себе места, блуждая по горам и долинам.
На следующее утро после возвращения домой маг проснулся поздно и, желая испить чаю, настоенного на травах, вышел из хижины, потом направился к ближайшему ручью за водой, ручей подер-нулся льдом и мох на камнях припорошило инеем. День был в разгаре, но склон горы бросал тень на ближайшие пространства и здесь еще царил ночной холод: все западное побережье Гонта было обделено солнцем и сейчас при полном безмолвии распростерлось, окутанное чистым морозным воздухом зимнего утра. Пока маг стоял так, наслаждаясь открывшимся перед ним видом: пахотные земли, террасами нисходяще до основания горы, гавань вдали на фоне бескрайних просторов моря, над его головой послышался взмах могучих крыльев. Огион поднял голову и прикрыл глаза рукой. Огромный сокол спустился с небес и спокойно устроился на запястье учителя. Как настоящий охотничий сокол, прекрасная птица эта спокойно сидела на руке мага и, казалось, ждала чего-то: ни бубенцов, ни кольца вокруг шеи или порванного ремня не было видно. Когти еще крепче сжали руку Огиона, крылья дрожали какой-то не-рвной дрожью, огромные желтые глаза были полни дикой необузданной злобой.
"Ты вестник или весть? - обратился Огион к соколу. - Пойдем со мной". Сокол внимательно посмотрел на мага. Огион помолчал, а потом добавил; "Кажется, я уже давал тебе имя". Сказав это, он пошел к дому, продолжая нести огромную птицу на вытянутой руке. В доме он поставил сокола рядом с очагом и предложил ему воды. Сокол отказался пить. Тогда Огион начал творить заклинания, производя необходимые движения. Он творил сейчас магию больше жестом, чем словом. Когда колдовство завершилоеь, учитель сказал только: "Джед" - даже не глядя в сторону сокола. Потом маг подождал еще немного, повернулся и подошел к юноше, который весь држал, как осиновый лист, и отрешенно смотрел на пылающий огонь в камине.
Джед был одет довольно странно для здешних мест: меховая накидка на шелковой подкладке, вышитая серебряной ниткой, никак не соответствовала убогому деревенскому жилищу Огиона, правда пышная одежда эта была в некоторых местах порвана и вся пропиталась солью. Джед продолжал стоять и безучастно смотреть на огонь, спутанные волосы придавали еще больше странности всему облику его, на лице, казалось, так и застыло выражение ужаса.
Огион снял с Джеда мокрый, пропитавшийся морской солью, плащ и повел его к алькову, к тому самому месту, где бывший ученик провел не одну ночь в свою прежнюю бытность здесь; Молчальник уложил юношу на циновку, расстеленную прямо на полу, произнес необходимые заклинания, вызывающиие глубокий сон, и оставил своего подопечного одного. Ни слова не произнес Огион, прекрасно зная, что у Джеда после его пребывания в обличье сокола не осталось ни одного человеческого звука.
Мальчишкой Огион сам думал, что превращения - это игра, что принимать всевозможные обличия , будь то человек или зверь, дерево или облако, можно из простого озорства. Но со Бременем он осознал, какую цену приходится платить за каждое изменение собственной природы: в этой игре ты в конце концов можешь утратить свое истинное я. И чем дольше ты пребываешь в чуждой тебе форме, тем выше цена, которую ты должен заплатить в последствии. Каждый колдун знает историю жизни мага Бордгера, Этому человеку так нравилось превращаться в медведя, что он начал делать это все чаще и чаще, и продолжалось подобное до тех пор, пока человек полностью не умер в нем, а медведь не завладел всей его природой, и тогда Бордгер растерзал собственного сына в лесу - охотники пошли за медведем, нашли и убили его. А кто может сказать, сколько дельфинов были когда-то людьми, которые решили отказаться от мудрости своей, чтобы испытать, наконец, радость свободного скольжения в бескрайних просторах Сокровенного моря?
Джед принял обличие Сокола в отчаянии и когда он улетал с острова Осскил у него не было никакой другой цели, кроме желания убежать от власти Камня и Тени как можно скорее, чтобы, минуя враждебные земли, вернуться, наконец, домой. Необузданность, свойственная природе сокола, соответствовала душевному состоянию Джеда и поэтому их сущности слились воедино. Полет отражал только самое могучее желание мага. Джед сделал всего один привал на острове Эндленда, чтобы испить вода и перевести дух, а потом - снова в путь, подальше от Тени, присутствие которой он постоянно чувствовал у себя за спиной. Итак, он пересек огромный пролив у называемый Челюсть Эндленда, а потом - снова вперед на юго-восток; справа можно было различить смутные контуры холмов Ора-неа, а слева - земли Андрад, внизу - только море и, наконец, однообразный пейзаж нарушился; среди волн, как по волшебству, выросла гора Гонт. Сейчас, после великого полета своего, Джед смо-трел на все глазами сокола и знал лишь то, что должен знать пер-натый хищник: направление ветра и нужные ориентиры - да еще голод рвал внутренности на части.
Он долаен найти убежище. На острове магов это сделать просто, но здесь, только одно место оставалось безопасным… Только там Джед мог вновь вернуть себе человеческое обличие.
Утром Дкед проснулся молчаливым и угрюмым, Огион не проронил ни слова. Он дал ему мяса и немного теплой крови, позволив весь день просидеть неподвижно у огня. Сгорбившись, подобно соколу, вернувшемуся с охоты, Джед просидел так весь день. С наступлением ночи он заснул. Только на третий день Джед начал при-ходить в себя; он подошел к Магу, который сидел у очага и отчужденно смотрел на огонь, потом сказал еле слышно: "Учитель..."
- Добро пожаловать, малыш, - откликнулся маг.
- Я вернулся к тебе таким же, каким ушел - глупцом, - и голос Джеда прервался на этом слове. Маг улыбнулся и пригласил юнощу сесть напротив.
Пошел снег, первый в эту зиму, обильно покрывший нижние склоны горы Гонт. Ставни наглухо закрыли, но в хижине слышно было, как падает снег, как он мягко ложится на крышу и как вместе со снегом в мире воцаряется глубокое безмолвие. Долго еще учитель сидел с учеником своим у огня, слушая историю Джеда, начиная с того места, как он вступил на палубу корабля с названием "Тень". Огион ничего не спрашивал, и когда Джед кончил свою повесть, по-прежнему хранил молчание. Потом он встал, достал сыр», хлеб и неш-юго вина, и они стали на этот раз есть вместе. Только после еды Огион сказал наконец:
- Как же исполосовала тебя эта дрянь, малыш.
- Я был бессилен.
Огион покачал головой, но не сказал ничего.
- Странно, - продолжил он через некоторое время. - Мощь твоя так велика, что ты смог победить старого колдуна в его же логове на острове Осскил. Ты смог избежать ловушку и противостоять слугам Камня, этим Древним Силам Земли. А у острова Пендор, малыш, ты даже победил Дракона.
- Что касается Осскила, то мне просто повезло. У Пендора я знал имя. Но мне неизвестно имя Тени, да она и не имеет его.
- Неправда, всё имеет своё имя, - сказал Огион с такой уверенностью, что Джед не осмелился повторить слова Владыки Геншера о силах зла, которые вообще безымянны. Правда дракон предлагал назвать Тень, но он не поверил ему, не поверил Джед и обе-щаниям Серрет, будто Камень скажет все, что он пожелает.
- Даже если у Тени и есть имя, я сомневаюсь, что она назовет мне его добровольно.
- Конечно нет. Если бы ты остановился и сам бы произнес свое имя вслух, даже тогда ты не получил бы взаимного призна-ния, как это было с Привратником. К тому же там, среди болот Осскила, Тень окликнула тебя по имени, которое дал тебе я, Огион Молчальник, твой крестный. Странно все это, малыш…
- Учитель, - вновь начал Джед, - я явился сюда за советом. И чем дольше я пробуду здесь, тем больше вероятность, что Тень явится за мной сюда. Однажды ты уже прогнал ее. Я надеюсь…
- Напрасно. Я прогнал не Тень, а только слабое отражение ее. Не надейся на вторую победу. Только ты сможешь победить Врага.
- Но я же беспомощен перед ней. Спрячь меня… - и голос Джеда осекся на полуфразе.
- Мне негде спрятать тебя, - тихо промолвил Огион, - Одно могу сказать с уверенностью - не прибегай больше к превращению. Тень хочет уничтожить саму сущность твою, и она почти добилась цели, загнав тебя в обличие Сокола. Куда идти тебе я не знаю.. Что делать? Не могу сказать…
Джед молчал и в самом молчании его была заключена такая жажда правды, что Огион не выдержал и промолвил, наконец:
-Ты должен обернуться, малыш.
- Обернуться?..
- Да, обернуться. Зло управляет тобой, выбирает твой путь. А выбирать должен ты. Послушай, малыш. Остановись, сделай усилие, повернись, посмотри Ей в лицо и начни охоту. Ты должен пре-следовать Ее, ты… а не Она...
Джед молчал, пораженный услышанным.
- В водах реки Ар я крестил тебя, - продолжал маг, - река эта течет с гор и впадает в море. Человек никогда не узнает путей своих, пока не сможет посмотреть назад, не сможет вернуться к началу всего и в начале начал не сможет увидеть конечную цель. Если человек - не щепка, не соломинка, несомая безудержным потоком, значит он - сам поток и третьего не дано, он - полноводная река от самого зарождения своего и до впадения в могучее море. Ты вернулся на Гонт, ты вернулся ко мне. Значит, ты уже повер-нулся, так развернись еще больше и ищи источник, ищи то, что рядом с ним. Здесь покоится надежда твоя, твоя мощь, малыш.
- Где, Учитель? - в ужасе переспросил Джед. Огион ничего не ответил на этот раз.
- Если я повернусь, - после недолгого молчания вновь продолжил Джед. - Если я начну охоту за мучителем моим, как советуешь мне ты, то охота будет недолгой. Ведь Она только и ждет того, чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Дважды встречались мы и дважде я был побежден.
- Да, но только третий раз определяет все, - заметил Учитель.
Джед встал и от волнения начал ходить из угла в угол.
- Но если она победит меня и в третий раз, - продолжил он, обращаясь не столько к Огиону, сколько к себе. - Тогда она возьмет всю силу мою, все знание и использует во зло. Сейчас Тень угрожает только мне, но стоит ей завладеть мной, она будет опасна всем.
- Это правда. Но для этого ей нужно победить тебя.
- Если я вновь побегу от нее, она последует за мной и в конце концов найдет меня. А вся сила моя уйдет уже на бегство. - Вдруг Джед резко остановился и упал на колени перед Огионом. - Я ходил одними путями с самыми великими магами мира, я жил на Острове среди мудрых, но ты, Огион - истинный учитель мой.
Пока Джед говорил все это, он чувствовал, как огромная сила любви накатывает на него, делая его маленьким и беззащитным, но от этой беспомощности он ощущал только радость.
- Спасибо. Теперь ты знаешь все, малыш. Лучше сейчас, чем никогда. Но послушай и поверь мне: наступит время и я приду к тебе как ученик, приду и тогда не прогоняй меня.
С этими словами он встал, поставил чайник на очаг, бросил полено в огонь и пламя ярко вспыхнуло, осветив хикину. Потом он накинул на плечи свой пастушеский плащ и промолвил:
- Я должен идти - надо присмотреть за козами. Последи за чайником, сынок.
Когда он вернулся, весь облепленный с головы до ног мокрым снегом, то в руках его был большой кусок тисового дерева. И всеоставшееся время до конца дня и даже после ужина он не отрываясь трудился над будущим посохом мага, вырезая ножом нужные руны и украшая тис магическими каменьями. Не переставая он шептал необходимые заклинания. Не раз он проводил своей мозолистой, рукой по дереву, пытаясь найти хотя бы малейший изъян. Иногда во Время работы Огион тихо напевал. Джед вслушивался в слова убаюкивающей песни и представлял себя ребенком в жилище тетки в родной Ольховке: зимний вечер, только огонь в печи освещает кромешную тьму; он вновь ощутил этот запах трав и дыма, сознание его, казалось, оттолкнулось от твердой почвы реальности и пустилось странствовать в бескрайнем море грез, где герои боролись против сил зла и побеждали их на отдаленных островах в стародавние времена.
- Держи, - сказал, наконец, Огион и вложил в руку спящего Джеда новый посох. Даже во сне Джед сжал тисовый ствол мертвой хваткой. - Владыка выбрал для тебя тис, и он был прав. Я сделал все, что мог и думаю, ты не пожалеешь, сынок. А теперь спи…
Джед даже не смог поблагодарить учителя - так крепко он спал. Огион долго еще стоял над постелью и смотрел на спящего ученика своего, посапывающего во сне и ворочающегося с боку на бок, потом не сдержался и сказал еле слышно:
- Соколенок мой, летай осторожнее…
На рассвете Огион увидел, что, Джед покмнул его еще ночью. На остывшем очаге лежала записка, написанная древними рунами:
"Учитель! Охота началась!"
VIII.ОХОТА
Перед рассветом, когда еще царила долгая зимняя ночь, Джед вышел на дорогу из Ре Альбы к Порту Гонта, и пустился в долгий и нелегкий путь свой. Только днем он достиг Порта. Огион снабдил его подходящими для долгого путешествия гамашами, дал льняную рубашку и кожаную куртку - и все это вместо осскильского роскошного платья - но Джед все-таки оставил у себя прекрасный господский плащ, подбитый теплым мехом, на случаи сильных морозов. В таком одеянии без багажа, но с огромным посохом в руке он подошел к Городским воротам, и стража расступилась перед ним, давая дорогу, ибо стоило только взглянуть на Джеда, чтобы понять, что перед тобой маг. Солдаты отставили копья в сторону как по команде и, не задав ни единого вопроса, позволили пройти, а потом еще долго смотрели ему вслед и видели, как важно шествует он вдоль городских улиц.
На набережной и в Доме Морской Гильдии Джед поинтересовался, идут ли какие-нибудь корабли на Север или Запад в сторону Энлада, Андрада или Оранеа. И все как один отвечали ему, что ни одно судно в ближайшее время не покинет Порта. Приближалась пора Возвращения Солнца, а в это время даже рыбацкие баркасы не решались выйти в море и довериться столь ненадежной погоде.
Джеду предложили пообедать вместе со всеми, и он милостиво согласился. Маг оказался за одним столом с докерами, матросами и предсказателями погода, и ему понравилось разговаривать с про-стыми людьми, понравилось вести неторопливые беседы с ними и слушать их гортанный и такой родной говор. Джеду вдруг так захотелось остаться здесь, в родных местах, захотелось забыть, наконец, о своей магии, о своей власти и о том ужасе, что подстерегал его повсюду, захотелось просто жить, несмотря ни на что, жить, как живут эти матросы, ничего не знающие ни о Зле, ни о Древних Силах Земли... Таково было желание его.
Но медлить нельзя было. Раз порт закрыт - надо пробираться сушей. И маг пошел вдоль берега, ища любую рыбацкую деревню, в которой он смог бы купить подходящую лодку. Судьба вновь вторглась в его жизнь и все совершалось теперь согласно Провидению. Рыбак оказался мрачным угрюмым стариком. Лодка, которую он решил продать Джеду, была длиной в двадцать футов и обшита внакрой. Хотя она и производила впечатление видавшей виды посудины, старик назначил за нее невероятно высокую цену6 сотворить ровно на год такие магические чары, которые надежно уберегли бы рыбацкий баркас, его самого и сына-помошника от всех превратностей моря. Гонтские рыбаки не ведали страха и даже с магами разговаривали наравне, но вот море - дело другое.
Чары безопасности, которым предавалось такое значение в северной части Архипелага, не могли бы спасти человека от сильного ветра или штормовой волны, но для того, кто хорошо знал особенности моря, а также искусство навигации, чары эти могли ока-заться весьма полезными и даже спасительными. Джед на совесть сотворил заклинание, работая всю ночь и весь следующий день, ничего не пропуская, с твердостью и уверенностью он плел свои магические чары, а мозг его в этот момент блуждал неведомыми мрачными тропами по лабиринтам сознания, пытаясь ясно представить возможность следующей встречи с вездесущей Тенью: как скоро и где предстанет она пред ним на этот раз. Когда он, наконец, завершил свой непростой труд, то почувствовал себя совершенно разбитым. В эту ночь он спал в хижине рыбака, в подвешенном к по-толку гамаке и к утру весь пропах копченой сельдью. На заре он встал и отправился к мысу Картнорт, где его уже ждала старая разбитая лодка. Одним толчком он согнал ее в спокойные воды самой пристани, и влага тут же хлынула изо всех дыр. Как кошка, Джед легко вспрыгнул на борт, произнес заклинания, и старые, потрепанные временем и непогодой, борта лодки вновь выпрямились, деревянные гвозди с новой силой вошли в обшивку - течь прекра-тилась, и, орудуя молотком и другими инструментами, а иногда магическими чарами, Джед с завидный мастерством бывалого плотника, которое перенял он в свое время у Печварри из Нижнего Тернинга, начал подготавливать свою лодку к нелегкому плаванию. Жители деревни собрались на берегу и молча на почтительном расстоянии стояли и смотрели за тем, как умело действуют его умелые руки; завороженные, они улавливали каждое изменение тона мягкого и тихого голоса его. И этот труд Джед выполнил на совесть. Терпелмво он превращал старую посудину в совершенно новое, готовое ко всем превратностям Судьбы судно. Когда борта были надежно укреплены, а вода исчезла со дна, и от недавней течи не осталось и следа, Джед воткнул свой магический посох, который сделал ему Огион, в самом центре лодки наподобие могучей мачты, а поперек укрепил рею для паруса из крепкой породы дерева. Продолжая произносить заклинания, Джед сплел из морского воздуха огромный квадратный парус, белоснежный, как самая высокая вершина горы Гонт, и шорох упругой материи, наполнившейся крепким морским ветром, и восхищенный вздох женщин, стоявших на берегу, казалось совпали как две ноты в одной симфонии звуков. Стоя у самой мачты, Джед в противоположность морскому сотворил легкий магическим ветер. Судно мягко заскользило по водной глади, постепенно разворачиваясь в сторону Скалы Армед, и легко пересекло весь огромный залив. Когда рыбаки, хранившие доселе молчание, увидели, как легко скользит еще совсем недавно непригодная к плаванию лодка, как она, подобно птице, будто взмыла в небо на своих упругих крыльях и вдруг почти скрылась вдали, эти видавшие виды люди восторженно закричали и захлопали на берегу, приветствуя Джеда, и крики их послушно разнес по всему заливу холодный морской ветер.
Джед прошел между Скалами Армед и вышел, наконец, в Гонтское море. Он взял курс на Северо-запад, чтобы миновать остров Оранеа, а затем повторить весь свой недавний маршрут. У него не было ни плана, ни определенной стратегии. Следуя за полетом Сокола Пилигрима, который ему совсем недавно пришлось совершить самому, Джед надеялся, что на каком-то участке пути он встретит наконец ненавистную Тень. Но где и когда могла произойти встреча - на это у него ответа не было. В одном он был уверен: Тень не упустит возможность встретиться с ним в открытом море.
Именно на море хотел Джед встретить Врага своего, если уже вообще суздена была им эта встреча. Не зная почему, но именно знмли и встречи с Врагом на твердой почве больше всего боялся Джед. В открытом море есть штормы, есть морские чудовища, но Зло бессильно среди ветра и волн. Зло принадлежит суше. В той стране, куда Джед уже заглянул однажды, не было ни ручейка, ни речки, Смерть любит сухие места. Конечно и море представляло немалую опасность и особенно в это штормовое время года, но сама сила и переменчивость морской стихии давала хотя и малый, но все-таки шанс на победу. И, может быть, когда он наконец встретится с Тенью, думал Джед, он сможет напасть на нее неожиданно, сможет застать ее врасплох, как она когда-то это уже сделала с ним, может быть ему повезет и удастся вцепиться во Врага мертвой хваткой и пойти вместе с ним ко дну, чтобы скрыться навсегда в пучине морской, чтобы собственной смертью искупить зло, которое сам он свершил в жизни.
Так плыл он по бескрайним просторам моря, и тучи то сгущались, то вновь уходили с небосвода. Он не прибегал к магическому ветру, а давал самой природе нести его судно туда, куда было угодно всесильной Судьбе. Его магический парус, сплетенные из слов и воли мага, сам выбирал нужное направление в соответствии с ветром. Казалось, только магия и удерживает судно на поверхности среди этой разбушевавшейся морской стихии. Одна рыбачка перед плаванием дала Джеду две буханки хлеба и флягу воды и только после нескольких часов пути, когда впервые на горизонте показалис очертания Скалы Камбер, единственного острова, лежащего между Гонтом и Оранеа, он впервые прикоснулся к еде и с благодарность подумал о молчаливой и доброй женщине, одарившей его своим вниманием. Джед прошел мимо острова, который отбрасывал странную белизну на свинцовые воды зимнего моря; скорее всего это снег с вершин холмов давал такой отблеск. Ни звука, ни движения вок-руг, только поскрипывают снасти, да слышно, как вода бьется о борт. Ни одна птица не показалась в небе, ни одна лодка не проплыла вдали. Казалось, замерло все вокруг, кроме вечно движущейся воды, да бесконечных облаков, ползущих по небу. Такие же облака он видел, когда пролетал над этими местами еще в обличие Сокола, но тогда он летел на Восток, а сейчас ему приходилось плыть на Запад, и тогда облака были рядом с ним, а серое море лежало внизу, сейчас же Джед с грустью смотрел на безжизненное небо, раскинувшееся над самой головой его.
Ничего не было видно вдали. Джед встал во весь рост, дрожа всем телом от пронизывающего холода и от ощущения какого-то еще неведомого ужаса. Вглядываясь в бескрайнюю пустоту, он громко воззвал: "Давай? Чего же ты ждешь, Тень?!" Но ответа не последовало, и ничто не шевельнулось над волнами морскими среди сгущающегоя тумана. Всей душой Джед ощутил, что Тень где-то рядом, блуждает, слепая, поблизости и никак не может наткнуться на него. Тогда он еще раз возвысил голос свой: "Я здесь! Я, Джед по кличке Спороухок, взываю к тебе - явись?!"
Но по-прежнему скрипели снасти, по-прежнему волны плескались о борт, а ветер раздувал белый, как снег, парус. Прошла минута - нет ответа, Джед ждал, схватившись одной рукой за свою тисовую мачту, и вглядавался вдаль в надежде хоть что-нибудь увидеть там. Время шло. Наконец, вдали сквозь пелену начавшегося внезапно дождя он разлечил какой-то движушйся контур.
В облике Скиора, геббета. Она напала на Джеда среди торфяников, в облике зверя вырвалась наружу у подножия Скалы Кнолл и в этом же обличии царствовала и по сей день во снах Джеда. Но сейчас при свете дня она по-прежнему сохраняла свою форму и напоминала человека, у которого, правда, нет тени. Она медленно шла по самой поверхности воды. Значит ей все-таки удалось вырвать у Джеда часть его жизненной силы и обрести, наконец, форму даже при свете дня. Итак, Враг его, пробиваемый насквозь острыми каплями дождя, спокойно шествовал сейчас по морю от острова Энлад к острову Гонт и колыхался при каждом шаге, как простая тряпка на ветру.
Джед окликнул Тень, при свете дня она была наполовину слепой. Маг получил преимущество: он первый заметил Врага, первый узнал его.
В полном одиночестве среди бескрайних просторов зимнего моря Джед стоял и с ужасом смотрел на то, чего так боялся все эти годы, чего так хотел избежать всеми силами души своей. Ветер, казалось, относил Тешнь все дальше и дальше от лодки, и волны бес-препятственно катились у нее под ногами, но, несмотря на это, Джед не мог точно сказать, стоит ли Тень на месте или все-таки движется к нему. Ясно было одно, она заметила Джеда и в его сознании не осталось ничего кроме холодного ужаса от одной мысли о том, что она вновь может коснуться его и с этим леденящим дущу прикосновением навсегда может забрать его жизнь, все тепло его человеческой плоти. Джед стоял как завороженный и не отрываясь смотрел на Врага. А потом закричал, закричал как в истерике: в одно мгновение сильный ветер наполнил его белоснежный парус, и лодка, рванувшись с места, бросилась на Врага.
При полной тишине Тень развернулась и кинулась прочь.
Против ветра пришлось бежать ей. Против ветра плыла и лодка Джеда. Как сумасщедший Джед продолжал кричать, подгоняя ветер, волны, призывая на помощь все силы небесные - так охотник кричит на своих верных псов, когда видит, что волк уходит долиной в ближайший лес. Джед нагнал такой силы ветер, что другой бы парус давно бы порвался, и на рее болтались бы сейчас клочья, но Магический Квадрат не подвел: как могучее крыло Сокола, поднял он лодку Джеда над водой и понес ее, вспенивая гладь морскую, навстречу Добычи, навстречу Смерти. Тень увеличивалась в размерах.
Теперь она уже не напоминала человека, а скорее походила на обычное дымное облако, которое гнал сильный штормовой ветер. Тень сделала полуоборот, изменила немного курс и двигалась теперь прямо по направлению к Гонту.
С помощью заклинаний Джед в одно мгновение поменял курс. От резкого изменения направления лодка, как дельфин, вспорхнула на соседнюю волну и продолжала преследование. Быстрее, чем прежде. Джед летел сейчас по волнам за Тенью, но она буквально таяла на глазах. Снег с дождем хлестали в лицо и вскоре уже ничего не было видео на расстоянии ста ярдов. Шторм усилился, и Тень совсем исчезла вдали. Но Джед был уверен, что он идет прямо по следу, как если бы ему пришлось гнать зверя по снежной долине, а не призрака, бегуцего по волнам. И хотя ветер был и без того сильным, Джед продолжал произносить заклинания, пена разлеталась в стороны, когда после очередного взлета лодка вновь плюхалась в морскую стихию.
Долго еще продожалась погоня и не было в этой смертельной схватке ни победителя, ни побежденного, а день между тем угасал. Смутно Джед сознавал, что на такой скорости он заплыл далеко и должен сейчас находиться где-то на юге от Гонта и двигаться к Среви или Торхевену. Но ему было все равно. Сейчас он стал охотником, и добыча ускользала от него и его собственный страх бежал вместе с Тенью - значит беспокоиться не о чем.
На мгновение Тень снова появилась перед Джедом. Во время преследования туман спустился над морем. Сквозь эту белесую мглу Джед опять различил знакомый силуэт, который появился теперь где-то по правому борту. Джед вновь произнес магические заклинания, приказывающие ветру и парусу изменить направление, повернул руль резко вправо и продолжал погоню, но вскоре призрак исчез так же внезапно, как и появился: туман начал рассеиватьсяи стелиться вдоль бортов лодки при встрече с сильным магическим ветром, от недавней белесой пелены, поглощавшей свет не осталось и следа . Когда Джед произнес слова заклинания, которые расчистили все вокруг, он вновь увидел Тень, и вновь она оказалась по правому борту, только на этот раз еще ближе, и двигалась сейчас подозрительно медленно. Белесая мгла. тумана легко просачивалась сквозь ее безликую голову, сейчас она опять обрела человечье обличье, только искаженное и постоянно меняющееся. Джед еще раз развернул судно в нужном направлении, уверенный, что те перь-то он наверняка загонет Врага в угол, но Тень вновь исчез-ла перед самым носом, и лодка Джеда неодиданно оказалась на отмели: она буквально врезалась в гравий, оставив глубокую борозду в грунте. От неожиданного удара Джеда чуть не выбросило за борт, но в последний момент он успел схватиться за мачту и удержался на ногах. Огромная штормовая волна обрушилась на утлое суденышко, так человек с размаху бросает раковину моллюска, чтобы разбить ее.
Крепким и надежным оказался посох, сделанный Огионом. Он не переломился надвое, а подобно мощному бревну, всплыл на поверхность и тем самым спас Джеда. Схватившись за посох, Джед боролся с откатывающейся назад волной, пытаясь добраться до мелководья. Захлебываясь соленой морской водой, Джед пытался плыть, из последних сил борясь со стихией. Когда прибыла очередная волна и подняла мага вверх, он смог заметить песчаный берег невдалеке. Держась за посох, он начал барахтаться, стараясь любым способом добраться до безопасного места. Но, несмотря на все усилия, он так и не продвинулся вперед. Волны, как тряпку, отбрасывали Джеда назад, а холодные воды, поднявшиеся из глубин, забирали последнее тепло его, последнюю энергию, и очень скоро Джед совершенно выбился из сил и не мог уже бороться за свою жизнь. Он не видел ни отмели, ни берега впереди. Вокруг была только непроницаемая толща воды. она была повсюду: сверху, снизу». Джед понял, что он тонет.
В этот момент отчаяния новая гигантская волна подхватила мага и, как щепку, выбросила его на песок.
Здесь и лежал он, сжимая обеими руками посох свой. Волны по-прежнему накатывали на берег, пытаясь утащить Джеда с собой в море, но бессильные осыпали его только мокрым песком и в гневе откатывались назад, тучи то сгущался, то рассеивались над его головой, пошел холодный дождь и оросил лицо мага, но Джед лежал неподвижно, как труп.
Прошло немало времени прежде чем Джед смог пошевелиться. Он встал на четвереньки и начал медленно отползать подальше от разбушевавшейся стихии. Была уже ночь, и кромешная тьма окутала все вокруг, но маг прошептал заклинания, и посох его стал излучать слабое сияние. Крепко сжав магический тисовый ствол, недавно спасший жизнь ему, он медленно начал карабкаться на соседнюю дюну, Джед был так изможден и так замерз, что этот простой маршрут среда мокрого, пропитанного морской солью песка при шуме волн показался ему самым великим и многотрудным деянием, которое когда-либо пришлось совершить ему. Вдруг Джеду почудилось, будто шум моря пропал вдали; мокрый песок стал сухим, как в пустыне, а застывшие звезда на небосводе испытующе смотрят на него, но он так и не смог поднять головы, чтобы увидеть их, и продолжал взбираться вверх, подул ветер и холодный дождь опять оросил лицо его.
Джед немного согрелся и когда он достиг вершины, то решил встать на ноги. Он произнес новое заклинание, и посох засиял еще ярче. Опираясь на тис. Джед двинулся дальше. Ему показалось, что он прошел около полумили. И тогда он вновь услышал шум морского прибоя, но на этот раз не сзади, а впереди, за вершиной соседней дюны: это был не остров, а песчаный риф посреди безжизненного океана.
Сил уже не было на отчаяние, только какой-то собачий лай, похожий на рыдание, вырвался из груда его, пока он так стоял изможденный, опираясь на сияющий посох. Наконец он собрался и поковылял теперь влево, так, чтобы ветер дул не в лицо, а в спину; в последней надежде своей Джед искал сейчас хоть какой-нибудь дыры, какого-нибудь углубления в песке наподобие грота, чтобы можно было укрыться на ночь. Джед вытянул вперед руку с сияющим посохом своим, чтобы осветить дорогу, и слабый отблеск замерцал впереди: насквозь пропитанная дождем деревянная стена предстала пред магом.
Это был сарай, причем таких маленьких размеров, будто выстроили его дети. Джед постучал в низкую дверь. Ему никто не ответил. Тогда он толкнул дверь плечом и вошел, согнувшись вдвое. Потолок был настолько низок, что ему так и пришлось остаться в полусогнутом состоянии. Раскаленные угли тлели в очаге и при этом освещения Джеду удалось различить человека с длинными белыми волосами, который в ужасе вжался в противоположную стену, другое существо, мужчина или женщина, разобрать было невозможно, испуганно смотрело на Джеда из-за кучи тряпья, валявшегося на полу. "Я не причиню вам зла," - успел прошептать Джед.
Ответа не последовало. Два существа только переглянулись между собой, и во взоре их застыл ужас. Когда Джед положил посох на землю, то тот, кто лежал на полу, еще глубже зарылся в тряпки, издав при этот непонятный звукю Тогда Джед снял с себя одежду, покрытую ледяной коркой и морской солью, а потом присел у огня. "Дайте мне во что переодеться", - сказал маг. Он дрожал и когда говорил, то у него не попадал зуб на зуб. На просьбу джеда откликнулся самый старый из двух. Старик подошел к лежанке и взял из общей кучи что-то вроде козлиной шкуры, которая когда-то, может быть, и была шкурой, но сейчас напоминала обыкновенную тряпку. Джед растерся насухо и спросил: "У вас есть дрова? Разведите огонь. Нужда заставила меня появиться здесь, но я не причиню вам зла",
Старик, не смея вздохнуть от страха, молча уставился на Джеда. "Вы понимаете меня? Вы говорите на Хардиге?" - Джед помолчал, а потом спросил вновь; "Может быть вы говорите на языке Каргад?"
При звуке знакомого слова старик отчаянно начал кивать головой, как марионетка, которую вдруг дернули за ниточку. Но так как Джед знал только это слово на языке Каргад, то разговор тем и кончился. Тогда он сам нашел вязанку дров, сваленную у проти-вопадожной стены, развел огонь и жестами показал, что хочет пить. Старик указал на огромную раковину, в которой была вода, и придвинул к огню другую посудину с копченой рыбой. Устроившись поуддобнее, Джед поел немного, затем утолил аажду и почувствовал, что силы вновь начали возвращаться к нему, и тогда он решил определить, куда же все-таки занесли его превратности Судьбы, даже при его скорости и с помощью магических ветров он никак не мог оказаться в Земле Каргад. Эти острова долкны лежать на востоке от Гонта и на западе от Карего-Ат. Было странным, что люди вообще оказались на этом песчаном рифе, затерянном посреди бескрайних просторов, может быть, они принадлежали к какой-нибудь проклятой касте? Но сейчас Джед чувствовал себя совершенно разбитым, чтобы забивать себе голову подобными загадками.
Слава богу, дорогой осскильский плащ, подбитый мехом, быстро высох, и Джед укутался в него, чтобы лечь спать прямо на полу у самого очага. "Доброй ночи, люди",- успел прошептать он, и как только голова его коснулась сухого песка, служившего полом в этой жалком жилище, он сразу же погрузился в тяжелый сон.
Три ночи пришлось провести Джеду на безымянном песчаном острове: на следующее утро он проснулся и почувствовал, что заболел. Как бревно, пролежал он на полу у очага весь день и всю следующую ночь. На утро Джед почувствовал себя лучше. Он вновь облачился в свою пропитанную морской солью одежду, поблизости даже не было источника, чтобы отстирать рубашку и штаны в пресной воде, и вышел на улицу, в серое ветреное утро, чтобы осмотреться и исследовать место, куда загнала его проклятая Тень.
Это была коса шириной в милю и приблизительно такого же размера в длину. Кругом видны были только камни и песок. Ни деревца, ни кустика вокруг. Хижина располагалась между дюнами, старик жил здесь вместе со старухой вдали от людей посреди открытого моря. Хижина представляла из себя некую кучу из различной древесины, которую выбрасывали каждый раз на берег океанские волны. Воду старики добывали из полуразвалившегося колодца, который был вырыт позади сарая; пищей им служила рыба и моллюски, свежие или вяленые на солнце, а также морские водоросли. Куча костей, крючки для рыбалки, иголки для шитья поначалу заставили Джеда предположить, будто здесь разводят коз, но рассмотрев все это повнимательнее он догадался: кость - это результат охоты на тюленя, а не плоды мирного скотоводства; и действительно тюлени часто появлялись в этих местах, чтобы выхаживать свое потомство. Позднее выяснилось: старик боялся мага и был уверен - перед ним призрак, а не человек. Существа эти настолько отвыкли от людей, что были уверены, будто кроме них никого не осталось на Земле.
Настороженность старика так и не уменьшилась со временем. Стоило Джеду подойти поближе, как отшельник тут же бросался наутек, и его грязные белые волосы развивались на ветру от скорого бега. Поначалу старуха тоже пряталась от Джеда за своей кучей тряпья, но когда он лежал в горячке на земляном полу, женщина все-таки решилась подойти поближе и долго стояла и смотрела на него, а потом принесла раковину с водой. Когда же Джед приподнялся, чтобы взять посудину, она так перепугалась, что даже выронила раковину из рук, потом старуха заплакала, села в углу и долго еще рыдала там, вытирая глаза своими длинными пепельного цвета волосами.
Теперь она наблюдала за Джедом, как он работал на берегу, сколачивая из остатков разбитой лодки новое судно. Это не было похоже ни на починку старого, ни на строительство нового корабля. Не хватало подручного материала и приходилось прибегать к магии. Но старуху интересовала не столько работа, сколько сам Джед, и она не отрываясь смотрела на мага тем же испытующим взглядом, которым уже раз посмотрела на него в хижине, когда он лежал больной на земляном полу. Время от времени она уходила, а потом вновь возвращалась и приносила свой бесценный дар: целую пригоршню ракушек мидий, собранных ею на прибрежных камнях. Джед ел их с жадностью и поглощал вместе с мясом моллюска соленый запах моря, а потом непременно благодарил старуху. Наконец, отшельница вернулась в хижину, но через некоторое время появилась на берегу с каким-то предметом, аккуратно завернутым в грязное тряпье. Не торопясь старуха стала разворачивать сверток при этом глядя Джеду прямо в глаза, а потом протянула руку и показала то, что было внутри. Джед увидел детскую распашонку из шелка, прошитую парчевой ниткой и украшенную жемчугом, рубашка. вся пожелтела от морской соли и времени. На маленьком лифе жемчужины были выточены в форме двойной стрелы Божественных Братьев Империи Каргад, увенчанныхя в стародавние времена королевской короной.
Грязная старуха в отребьях, лицо которой было все исперщено морщинами, указала на детскую распашонку, потом на себя и неожиданно улыбнулась какой-то светлой улыбкой невинного младенца. Откуда-то из складок своей одежда старуха извлекла еще один предмет и также протянула его Джеду. Это был кусочек темного металла, может быть, часть украшения, полукружие кольца. Джед смотрел на обломок к не мог уразуметь, что хотят от него. Старуха указала на сломанное кольцо и жестом дала понять, что это нужно взять; Джед отказывался поначалу, но женщина настояла на своем и успокоилась только тогда, когда увидела таинственный предмет в руках Джеда. Она радостно заулыбалась - явно ей очень хотелось сделать этот подарок. Но распашошу она вновь завернула в тряпье и заковыляла назад к хижине, чтобы там спрятать ее подальше от глаз людских.
Джеду стало жаль эту женщину: он бережно положил обломок кольца в карман своего плаща. Теперь он догадался кем могли быть эти двое; скорее всего они оказались последними отпрысками какого-нибудь древнего королевского рода империи Каргад и нынешний тиран, насильно захвативший власть, услал их сюда, на необитаемый остров, чтобы они либо выжили в этих неимоверно трудных условиях, либо погибли. Старик когда-то мог быть мальчишкой дет восьми-девяти, женщина - прекрасной принцессой в шелковой рубашечке, украшенной жемчугом; здесь они прожили сорок-пятьдесят лет в полном одиночестве среда голых камней, окруженные со всех сторон Океаном: принц и принцесса в Изгнании.
Но настоящую тайну о случившемся Джеду так и не суждено было узнать и только много лет спустя, когда он предпринял несравненный по своей трудности и дерзости поход за Кольцом Эррет-Акбе, который привел его в Земли Каргад и к Могильникам Атуан, только тогда вся тайна кольца открылась ецу в полном величии своем.
Третья ночь, проведенная на острове, тихо и незаметно перешла в серый рассвет следующего дня. Это был праздник Возвращения Солнца, самый короткий день в году. Маленькая лодка наполовину собранная из дерева, а наполовину из магических заклинаний, уже была готова к плавалинию. Джед пытался объяснить старикам, что он хочет взять их с собой и доставить на Гонт, Спеви или Торикл; он дажее может переправить их на какой-нибудь отдаленный остров Земли Карего-Ат, хотя входить в вода Империи для гонтца было небезопасно, но отшельники отказались покинуть свое убежище. Старуха просто не поняла в чем дело, а старик понял все, но другие земли в его сознании ассоциировались только с детскими кошмарами, где вопли и стоны умирающих перемежились с видом и запахом крови. Джед увидел на мгновение все это во вспыхнувшем взгляде старика, и не стал настаивать, а тот все мотал и мотал головой, как сумасшедший, который не на шутку испугался чего-то.
Итак, Джед налил меха из тюленьей шкуры пресной водой и, не имея возможности отблагодарить по-настоящему стариков за их тепло и еду, решил сотворить то, что и мог сотворить маг его уровня: на месте колодца забил неожиданно мощный источник с настоя-щей ключевой водой, вкус которой известен только на острове Гонт где-нибудь высоко в горах. Источник этот бил вечно, не иссякая. В честь него и дали моряки имя острову; Чистая Вода. Ветхая же лачужка была смыта со временем штормами и ненастьями Северного Моря, и на земле не осталось и следа от двух одиноких жизней, что когда-то зацепились здесь своими слабыми корешками за песчаную почву осиротелой суши.
Старики даже не вышли проводить Джеда и сразу же скрылись в доме, как только он ступил в лодку.
Теперь все путешествие казалось Дкеду каким-то страшным и необнчным. Он знал, что он - охотник, но за кем охотится он, неведомо ему было. Не знал Джед и того, где находится его Враг: вся Землимория могла стать теперь прибежищем Тени. Уповая на случай, Джед все-таки решил продолжать преследование. В этой игре оба соперника оказались наполовину слепы; Тень не видела днем, а маг – ночью. Но в одном Джед был полностью уверен: сейчас он стал действительно охотником, теперь он преследовал Врага, а не убегал от него в страхе. Враг обманул его и послал на рифы, и пока ,Джед полумертвый лежал на берегу Он вполне мог напасть на него, но Он скрылся, не использовав свой шанс. Видно Тень была не в силах встретиться с магом в открытом бою. Огион оказался прав: Тень не осмелилась противостоять его силе, как только он сам решил преследовать ее. Следовательно, единственное, что ему оставалось - это продолжать преследование в студеных Морях Землимории, не имея при этом ни точных ориентиров, ни полного знания о местонахождении Врага - только добрый случаи и попутный ветер могли помочь ему, да еще смутное предчувствие, которое указывало Джеду путь то на Юг, то на Восток в этих бескрайних просторах.
Перед наступлением ночи слева по курсу Джед увидел неясную полоску берега, скорее всего это был остров Карего-Ат. Получалось так, что Джед оказался на излюбленном морском пути бледнолицего пиратского племени. Теперь он стал особенно внимателен и пристально вглядывался вдаль, пытаясь различить хоть какое-то судно каргов и сейчас, покачиваясь на волнах, ставших красными в лучах заходящего солнца, Джед вновь вспомнил все, что случилось с ним когда-то в родной "Ольховке": отряд воинов, шлемы ко-торнх были украшены плюмажем, спаленный дом дубильщика и густой, непроницаемый туман вокруг. И вдруг воспоминания ясно указали ему на то, что Тень его использовала тот же трюк: она наслала туман, как когда-то это сделал сам Джед, и бросила мага на рифы. Собственная гордость обернулась теперь глупостью, чуть не стоившей Джеду жизни.
Он продолжал держать курс на Юго-Восток, и враждебная земля каргов скоро исчезла из виду День Возвращения Солнца Джед решилл встретить песней из "Деяний Юного Короля". Именно эти ска-зания и пели повсюду в Землимории на великий праздник. Голос Джеда был чист и звучал особенно громко и ясно В этом великом безмолвии. Звезды высыпали на небе и стали радостно освещать дорогу Джед бодрствовал в течение всей этой самой долгой ночи в году, наблюдая за звездами, которые, казалось, зажигались на небосклоне слева от него, а потом, подобно кометам, проносились по небу вправо, клонились к горизонту и исчезали в кромешной тьме, Сон одолевал Джеда всего на несколько мгновений, но он каждый раз вновь пробуждался и продолжал свой путь. Лодка, на которой ему пришлось сечас плыть, в действительности таковой не являлась; скорее всего это была странная комбинация из заклинаний, колдовских чар и обломков, выброшенных штормовой волной после кораблекрушения, поэтому, как только магическая сила утратила бы свое воздействие, Джед мог бы вновь оказаться в воде, а рядом с ним плавали бы куски бесформенного дерева. Сам парус был сплетен не из прочной материи, а из ветра и магии, и парусом он мог оста-ваться ровно столько, сколько продолжалось действие колдовских чар. Сила магии была огромной, но она нуждалась в обновлении, а это требовало и внимания и энергии, поэтому всю ночь Джеду так и не пришлось сомкнуть глаз. Конечно же маг мог передвигаться намного быстрее, прими он обличие Сокола или Дельфина, но Огион отсоветовал делать это, а Джед уже познал на себе всю значимость наставлений Учителя. Ему ничего не оставалось, как терпеть и пробираться на Юг в мерцании горящих на Западе звезд, а бесконечная ночь казалась вечностью и поэтому свет первого дня Нового Года, неожиданно осветивший море, показался Джеду настоящим чудом.
Как только солнечный луч рассеял тьму, Джед увидел впереди землю, но быстро подплыть к ней он так и не смог. С восходом солнца наступил штиль. Тогда Джеду пришлось прибегнуть к маги-ческому ветру, и лодка прибавила скорость. Но чем ближе подплывал Джед к берегу, тем все больший страх завладевал его душой, тот самый страх, который не давал ему покоя все эти годы, который гнал его по необъятным просторам Землимории. Но сейчас страх указывал Джеду, как охотнику, что Тень близко, что она, подобно медведю, залегла где-то рядом и готова в любую минуту напасть на преследователя. Джед понял - он выбрал единственно верный путь, и враг теперь ждет его.
Земля, к которой приближался сейчас маг, являла собой довольно странное зрелище. То, что издали могло показаться цельный хребтом, вблизи предстало в виде нескольких горных массивов, разделенных между собой каналами. Еще в Башне Учителя Имени Джед провел немало времени над изучением различных карт, но карты описывали в основном земли Архипелага, длинный рельеф был Джеду совершенно незнаком. Следовательно, он достиг Восточного Побережья, Неведомой Земли, о существовании которой ходили только нелепые слухи. Сейчас Джед не придал этому особого значения. Страх, который вел его вперед и который ждал его повсюду, спрятавшись у любого склона, в любом лесу острова, отгонял все ос-тальные мысли, властно требуя одного - следовать по намеченному пути.
Теперь мрачные холмы, покрыые непроходимой лесной часщей, нависли над самой головой Джеда, волны, ударяясь о скалистые берега, рассыпались могучим фонтаном брызг, который бил мощной струёй в магический парус, толкая лодку все дальше вглубь острова по узкому проливу между двумя скалами. Море оставалось беспокойным даже в глубине острова, Здесь негде было причалить: кругом крутые горные склоны, и вода казалась еще черней - мрачные вершины отражались в ней, как в зеркале. Ни ветерка, ни звука вокруг.
Тень уже раз заманила Джеда в торфяные болота на острове Осскил, а потом в тумане оросила на прибрежные скала, что сейчас ожидать от ее коварства? Он ли преследовал Врага или Враг опять заманил мага в ловушку? Джед не знал ответа. Но он знал только одно - во чтобы то ни стало ему следует двигаться вперед и делать то, что предначертано свыше: надо было загнать Зло в угол, туда, откуда оно и вышло. Напряжение нарастало. Сейчас Джед был предельно внимателен: он не отрываясь смотрел вперед. Свет нового дня остался далеко позадич, там где царствовало бескрайнее море. Здесь же все было окутано мраком. Когда он оглянулся, то вход в узкий пролив показался ему сейчас широкими Воротами, ярко освещенными солнцем. Вершины холмов по мере продвижения вглубь поднимались все выше и ваше, а пролив между рек становился все уже. Он все пристальнее вглядывался вперед, озираясь иногда по сторонами и везде взору его открывалась одна и та же картина: вершины гор, покрытые лесной чащей и могучие стволы деревьев со спутанными корнями, которые, казалось, повисли в воздухе. Ни одного движения вокруг. Теперь он приближался к самому концу заводи, представлявшей из себя сплошную груду омытых водами камней, о которие плескалась уже совершенно обессиленная морская волна. Гигантские валуны, гниющие в воде деревья и спутанные корни тех из них, которые еще не упали в море и по-прежнему цеплялись за каменистую почву - все это нагромождение оставляло очень узкий проход, почти непригодный для маневра лодки. Вот она ловушка у подножья мрачной горы, готовой в любую минуту обрушить на голову мага груду камней. И Джед сам приплыл сюда, влекомый неведомой силой. Все здесь было мертво, неподвижно. Дальше плыть некуда. Он начал разворачивать лодку, произнося магические заклинания, пытаясь избежать малейшего соприкосновения корпуса с каким-нибудь из рядом лежащих валунов или подводных рифов, наконец, маневр удался, и Джед собрался уже было наслать слабый магический ветер и двинуться назад к открытому морю, как слова заклятия буквально застыли у него на устах, и холод охватил сердце и душу. Джед посмотрел назад через левое плечо. Тень стояла позади в его лодке, на самой корме.
Если бы он растерялся хотя бн на мгновение - ему бы не выжить; но в душе Джед был готов к встрече и развернувшись всем телом бросился на Врага, пытаясь схватить эту бесформенную массу рукой. Никакая магия не могла спасти его, только физическая сила и заключенная в его теле жизненная энергия давали хоть какую-то надежду на успех в этом поединке. Молча Джед атаковал Врага и от его неожиданного движения лодка начала сильно раскачиваться на волнах. Боль сначала пронзила руки, потом обошла грудь, у него перехватило дыхание, и ледяной холод наполнил все существо его, На секунду Джед потерял зрение; а руки, которые было схватили Тень, оказались в пустоте.
Джед в отчаянии кинулся вперед всем телом и, чтобы сохранить равновесие и не упасть, успел в последний момент схватиться за мачту - яркий свет озарил все вокруг. Он увидел, как Тень ускользнула от него, пронеслась над его головой, над парусом лодки и, превратившись в дым, понеслась вместе с ветром к открытому морю.
От неожиданности Джед упал на колени. Лодка опять закачалась на волнах, готовая в любую минуту расколоться на куски. С трудом Джед перевел дыхание, постепенно пришел в себя и ощутил, как холодная вода просочилась сквозь пальцы, будто предупреждая его, что чары слабеют, и что лодка в любую минуту может превратиться в обломки. Он встал, держась за посох, который был сейчас мачтой, и начал творить магические заклинания, чтобы удержать судно на плаву. Джед продолжал дрожать от холода, руки ныли от боли и, казалось, в нем уже не осталось жизненных сил. Сейчас ему вдруг захотелось одного лечь на дно своей лодки в этом темном месте, где море и горы образовали нечто единое, и заснуть беспробудным сном, мирно покачиваясь на слабой волне.
Джед не мог сказать в точности - слабость эта была следствием чар, которые наложила на него Тень, когда коснулась его, или он просто смертельно устал после бессонной голодной ночи, но, несмотря ни на что, он продолжал бороться, принуждая себя вновь сотворять легкий магический ветер, чтобы выбраться, наконец, в открытое море.
И ужас, и радость погони уже не волновали Джеда. Охота кончилась. В третий раз встретился он с Тенью и по своей воле напал на нее, пытаясь задушить собственными руками, растопить этот леденящий душу холод живительным теплом своих рук. И Джеду удалось на какое-то мгновение удержать Тень в своих руках, но он совершенно забыл о той невиданой цели, которая навечно сковала их. Охота теперь казалась бессмысленной. Напрасный труд - гнать Тень на край света, преследовать ее повсюду; она, как привязанная, опять вернется, она давно стала частью его самого. Тень и человек обречены были теперь следовать друг за другом и бегство для каждого стало невозможным. Когда Сама Судьба орпеделит место и время их последней встречи, тогда им останется только одно - встретиться лицом к лицу в последний раз и вместе погибнуть. Но до этого времени Джед обречен был странствовать по миру, не находя покоя в душе своей. Теперь он знал твердо, и знание это только умножало печаль его; поймать и уничтожить Тень нельзя.
Наконец он вышел на открытый простор, и море ярко заиграло в лучах солнца, с севера подул легкий ветерок. Джед выпил остатки воды и решил обогнуть утес с Запада. Очень скоро он очутился между двумя островами. Только тогда он вспомнил название здешних мест: Руки было имя этим скалистым берегам, и они простирались вплоть до самой земли Карга. Джед продолжал плыть между островами и как только погода испортилась и тучи сгустились, он решил причалить к Западному берегу. Здесь была маленькая деревушка, прилепившаяся к каменистому склону и Джед понял, что тут он и сможет пополнить запасы воды обогреться и поспать.
Жители были людьми грубоватыми и застенчивыми, но они с почтением отнеслись к посоху мага, а законы гостеприимства не позволяли им прогнать того, кто пришел один морем да еще накануне сильного шторма. Пищу и воду Джед получил в изобилии, но этим щедрость людей не ограничилась. Тепло очага, мягкие звуки родного Хардига, человеческая речь, удобная постель и горячая вода, смывшая соль морей с одежды и тела - все это окончательно растопило лед в душе мага.
IX. ИФФИШ
Три дня провел Джед на Западном побережьи. Он решил создать новую лодку, но уже не из магических заклинаний и обломков, а из крепко сколоченных досок, хорошо проконопаченных и с настоящей мачтой посередине. Парус был соткан из прочной материи, а не из ветров и колдовских чар. Такой лодкой можно было легко управлять, а ночами позволить себе отдых, не боясь, что окажешься в воде. Как и большинство лодок в Северных морях, судно Джеда было обшито внакрой, что позволяло выдержать натиск океанских волн, Джед придал своему судну еще больше крепости, сотворив необходимые заклинания - дорога предстояла долгая. Лодка оказалась тяжелой: спустить на воду ее могли два - три человека; старик-рыбак, у которого Джед взял лодку, с двумя сыновьями согласились помочь магу.
В отличие от гонтского рыбака, этот наивный человек так испугался магического посоха Джеда, что даже не осмелился попросить плату за собственный баркас. Но Джед сам решил отплатить за добро и вылечил старика от катаракты, которая почти лишила его зрения. Рыбак был так благодарен, что в радости воскликнул; "Мы звали нашу лодочку Сандерлинг , но ты переименуй ее, добрый человек, и дай ей имя Лукфар , а потом нарисуй глаза по левому и правому борту. Благодарность моя так велика, что и это мертвое дерево прозреет и будет смотреть на все моими глазами. Ты никогда уже не натолкнешься на риф и не сядешь на мель. Ох, как больно глазам; я так давно не видел Света, что почти забыл его".
Под пологом густого леса совершил Джед и другой не менее важный труд свой. Жители деревни напомнили Джеду обитателей его родной Ольховки, только были они еще беднее. С этим народом он чувствовал себя очень уверенно и без слов догадывался о всех нуждах бедняков. Он исцелил больных младенцев, увеличил приплод у скота, написал могущественные руны Симна на веслах рыбаков, на то-порах и ножах из бронзы, чтобы все это служило хозяевам как можно дольше и не просило замены; потом он написал письмена Пирр на деревьях, которые раскунули свои развесистые кроны над крышами убогих жилищ, и защитил таким образом дома от пожара, от бури и семейных невзгод.
И хотя Лукфар был уже готов к плаванию и на борту оказалось достаточно пресной воды и вяленой рыбы, Джед все-таки задержался еще на один день в деревне, дабы обучить детей песням из Деяний Морреда и разучить с ними Хавнорианскую балладу. Очень редко заходили сюда корабли и песни, сочиненные еще сотни лет назад, казались для всех новостью, а деяния героев вызывали в неискушенных душах искреннее любопытство. Был бы Джед свободен от своей миссии, он бы с радостью остался здесь еще на неделю или месяц, чтобы спеть все песни, которые знал. Но на следующее утро он вынужден был поднять парус свои и направиться прямо на Юг через неведомые моря Дальних Пределов. Джеду даже не нужно было обращаться к заклинаниям, чтобы без труда определить, куда ему следовало плыть маг и его Тень были связаны крепкой невидимой нитью и уже не важдо было сколько миль и какие моря пролегли между ними.
День и ночь плыл он и, наконец, увидел вдали маленький остров Вемиш. Люди, стоявшие на берегу, напряженно смотрели на Джеда и вскоре среда них показался местный колдун. Он долго вглядывался в Джеда, потом почтительно поклонился и сказал с достоин-етвош "Ваша милость, простите мне мою подозрительность и почтите нас, приняв от жителей все, в чем испытываете нужду. Моя дочь сама принесет Вам свежезажаренных кур, но взамен мы просим одного - не задерживайтесь у нас и продолжайте путешествие свое как только пополните необходимые запасы. Совсем недавно мы были поражены одним странным обстоятельством. Позавчера люди видели некоего странника, который брел через весь остров с Севера на Юг, и никакой лодки при этом не было видно у берегов. Неизвестно, как он сюда попал и как покинул остров. Незнакомец не отб-расывал тени, что тоже испугало нас. Те же кто видел его, уверяют, будто странник был похож на Вас".
При этих словах Джеду оставалось только поклониться, развернуть лодку и уйти вновь в открытое море. Он не хотел пугать и без того напуганных людей. Ему снова пришлось провести ночь в открытом море. Он обдумал все, что сказал колдун, ибо услышанное поразило его.
День угас, и дождливая холодная ночь незаметно прошелестела над морем, тусклый свет серой зари опять осветил все вокруг. По-прежнему северный ветер нес Лукфар в нужном направлении. В полдень дождь и туман рассеялись, солнечный свет стал пробиваться сквозь облака, и к концу дня Джед увидел прямо по курсу холмы большого острова, тающие в голубой дымке; над крышами домов вился легкий дым из труб, который в ярких лучах зимнего солнца, превращался в марево, размывавшее четкие очертания прибрежного городка. Вдали были видны зеленые холмы - радостная картина жизни среда мертвых просторов бескрайнего моря.
Джед вошел в гавань. В городе ярко освещенном золотыми лучами уходящего солнца, он нашел гостиницу со странным названием Харрекки, где его уже ждало тепло очага, добрый зль и кусочек баранины. Из соседей только двое оказались чужаками, все остальные посетители были здешними и зашли сюда только для того, чтобы поболтать да выпить по кружке пива. Они не казались доверчивыми и простодушными, как жители с острова Руки, а подобно истинным горожанам были неразговорчивы, подозрительны и стес-нененны. В Джеде без труда признали мага, но никто даже и виду не подал, только хозяин упомянул, что Исмей, так звали городишко вместе с другими окрестными селениями, содержит за свой счет настоящего чародея, получившего посох из рук Владыки. Сейчас он живет в доме предков в самом Исмее, но в данный момент отсутствует. "А два посоха, сэр, нам не прокормить", - заключил свою тираду хозяин, давая понять Джеду, что его здесь на ждали. Джеду стало ясно, что это Иффиш, родной остров Ветча, но он не показался ему таким уж гостеприимным, как уверял его когда-то старый друг.
Правда горожане производили впечатление людей дружелюбных и не хотели зла Джеду, но они шестым чувством ощущали, что вновь пришедший чужд им, что на нем лежит печать проклятия, печать судьбы, и его влечет к себе нечто неведомое, темное».Он был как холодный ветер, неожиданно ворвавшийся в теплое человеческое жи-лище, как большая черная птица, которую несет шторм из дальних неведоных стран. И чем быстрей он уйдет со своей печалью и проклятием, чем быстрей оставит остров, тем лучше будет для всех. "У меня важная миссия, - успокоил Джед хозяина и добавил. - Я пробуду у вас всего две ночи". Несчастный вид пришельца обезоружил владельца гостиницы и чтобы скрасить впечатление от разговора, он, взглянув предварительно на огромный тисовый посох прислоненный в углу, ничего не сказал, а только наполнил кружку чужака до краев элем так, что пена поползла по глиняным стенкам посудины.
Теперь Джед точно знал, что провести в Исмее суждено ему было только одну ночь. Никто не хотел его видеть ни здесь, ни где бы то ни было еще. Он должен идти туда, куда влекла его Судьба. Но он уже был не в состоянии выносить эту холодную пустоту морей с ее раздирающей душу тишиной. Джед сказал себе, что он проведет хотя бы день в Исмее и позволит себе эту слабость, а потом снова в путь и будь что будет. На следущий день он проснулся поздно и первое, что он увидел, когда вышел на улицу - это снег; Джед долго стоял и молча смотрел на людей, спешаших куда-то по своим делам. Он наблюдал за детьми, которые строили снежную крепость, а потом лепили снеговика; до него доносились слабые голоса, через улицу сквозь открытую дверь он видел, как работает кузнец и маленький подмастерье, с раскрасневшимся от работы лицом, раздувает меха; в другом окне .Джед увидел женщину, которая пряла пряжу и через плечо, улыбаясь, бросала реплики ребенку или мужу - отсюда не видно было. Джед смотрел на всю эту человеческую жизнь со стороны, и сердце его переполняло одиночество и печаль, хотя он и боялся признаться себе в этом. Весь день пробродил он без цели по городу, а когда наступила ночь он с грустью понял, что пришла пора возвращаться домой. И вдруг он услышал странный разговор: мужчина весело болтал с девушкой, и они шли той же улицей по направлению к городском площади. Джед оглянулся и голос показался ему знакомым.
Он пошел вслед за парой пока их не осветил тусклый свет уличного фонаря. От неожиданности девушка отступила назад, а мужчина уставился на Джеда и выставил перед собой магический посох, как бы желая защитить себя от любого зла. Этого Джед уже никак не мог вынести. Его голос дрожал, когда он произнес, наконец; "Сдается мне, что ты знаешь меня, Ветч".
И даже Ветч колебался минуту при виде друга,
- Я знаю тебя, - сказал он тихо и опустил посох свой, потом взял Джеда, за руку и, чувствуя, что этого недостаточно, обнял его эа плечи. - Я знаю тебя, дружище, знаю. Что за печальный прием устроил я тебе? Но извини, мне поначалу показалось, что передо мной призрак. Я уже знал, что ты здесь, и пошел на поиски.
- Так ты и есть тот маг, о котором с восхищением отзываются все в Исмее?
- Да, тот самый. Но послушай, я тебе расскажау, почему я не признал тебя сразу. Три дня тому ты был здесь или нет?
- Нет.
- Но три дня назад я встретил тебя в одной деревушке неподалеку отсюда. Правда, я не могу сказать с уверенностью. Может быть, я встретил человека, похожего на тебя. Он шел впереди меня и поэтому я видел его только со спины. Я окликнул его, но не получил ответа. Я последовал за незнакомцем, но за поворотом, куда свернул он, никого не нашел, даже следов не видно было, хотя приморозило и на земле должны были остаться следы. Мне все это показалось очень странным и теперь, увидев, как ты появился из тьмы, я был уверен, что это опять иллюзия. Извини, Джед, - он произнес истинное имя мага так тихо, что девушка, которая стояла неподалеку, не могла услышать его.
Джед также отвечал ему еле слышно:
- Не имеет значения, Эстарриол. Это действительно я…
Пожалуй Ветч услышал в этих словах нечто большее. Во всяком случае он продолжал крепко обнимать Джеда и прошептал ему на языке Истины: "Из тьмы и бед явился ты и приход твой - радость". А потом громко сказал на языке Хардига:
- Пошли домой» Это не то время, чтобы продолжать подобный разговор на улице, во тьме. Познакомься - моя сестра, самая юная среда нас и самая красивая, разумеется, но боюсь не совсем умна. Ее зовут Ярроу. Ярроу, это - Спороухок, лучший из магов и мой друг.
- Ваша милость, - приветствовала его девушка, склонив в почтении голову и прикрыв глаза руками, чтобы выказать большее уважение, как это было принято среди женщин острова. Когда она вновь открыла глаза, то он увидел их лучистый свет; застенчивость и любопытство выражал ее взор. Ей было лет четырнадцать, темноволосая, как и брат, она была стройной и красивой. На рукаве у девушки сидел маленький дракон, который расправил крылья, и когтистыми лапками уцепился за рукав куртки.
Они пошли вдоль улицы, и Джед сказал тогда:
- Гонтские жещинн очень смелы, но ни одна из них, насколько мне известно, не захочет посадить дракона себе на рукав, Здесь же - это обычное дело.
Ярроу рассмеялась,
- Вы имеете в виду харрекки, у Вас есть такое на Гонте? - И с этими словами она покраснела и потупила взор.
- Есть, но мы их не носим у себя на одезде как брошку.
- Но он же совсем маленький и живет в листве дуба, поедает червей, воробьиные яйца и никогда не вырастает до больших размеров. О, сэр, мой брат рассказывал о Вашем зверьке, оутаке. Вы привезли его с собой?
- Нет.
Ветч вопросительно посмотрел на друга, но ничего не стал говорить и оставил важный разговор до того момента, пока они, наконец, не добрались до дома и не устроились у очага.
Хотя Ветчу, как магу, подчинялся весь остров Иффиш, он жил по-прежнему в доме, где родился когда-то, вместе с младшим братом и сестрой. Отец Ветча был купцом и поэтому все жилище ока-залось заваленным диковенными вещами, привезенными со всех концов света. Огромная таоньянская арфа стояла в углу главной комнаты, а прядильный станок, отделанный слоновой костью, находился в другой. Ветч не только был могущественным магом, но еще и хорошим хозяином. Двое старших слуг присматривали за домом, им помогали младший брат Ветча и сестра Ярроу. Быстрая и молчаливая, как рыбка, она накрыла ужин, а потом внимательно слушала разговор двух друзей и в конце незаметно ушла к себе, не проронив ни слова. Все в этом доме было надежно, добротно, везде царствовал мир и покой. Джед огляделся вокруг и со вздохом сказал:
- Ну что ж, так и надлежит жить порядочному человеку.
- Это всего лишь один способ, но есть немало других. А теперь, дружище, расскажи, что произошло с тобой за эти два года. Кстати, что за путешествие ты предпринял? Насколько я могу судить, ты не собираешься задерживаться здесь.
Джед рассказал другу все. Ветч долго молчал, а потом сказал неожиданно:
- Я еду с тобой.
- Нет.
- Но тебе нужна помощь.
- Нет, Эстарриол. Я не хочу рисковать тобой. Я причина всех бед, следовательно, только я и могу поправить все дело. Меньше всего мне хотелось бы причинить кому-то страдания, тем более тебе, ведь ты пытался до последнего момента вразумить меня и предотвратить зло.
- Гордость была твоим самым страшным пороком, - улыбаясь сказал друг, как-будто речь шла о чем-то незначительном. - Ну а теперь подумай: бесспорно, это твое дело, но если ты проиграешь, то кто-то должен быть рядом - надо предупредить людей о возможной опасности. Ведь Тень несет Смерть для всего Архипелага. А если ты победишь, то и тогда будет нужен свидетель, который сообщит всем радостную весть, чтобы люди смогли сложить еще одну героическую песню. Может быть, я и кажусь тебе бесполезным, но я все-таки поеду с тобой.
На это Даед сказал только;
- Я чувствовал, что мне не следовало оставаться здесь - и вот результат.
Но в глубине души он был рад предаожению друга.
- Маги никогда не встречаются случайно, - заметил Ветч. -А потом ты сам сказал, что я был с тобой с самого начала, раз так, позволь мне следовать за тобой и до самого конца.
Ветч подбросил полено в огонь, и они еще долго сидели молча и смотрели на пламя, на тлеющие угли в камине.
- Только об одном человеке я ничего не слышал с той самой роковой ночи у горы Кнолл. В школе у меня не хватало духу спросить о нем. Ты знаешь, о ком я говора, о Джаспере.
- Он так и не получил посоха. Он оставил Скалу тем же летом и отправился на остров 0, чтобы стать придворным колдуном у лорда. Больше ничего я не знаю о нем. Опять воцарилось молчание, и друзья еще долго созерцали огонь в камине, наслаждаясь его живительным теплом, согревавшим их тело и душу. Они даже не заметили, как ступни ног их оказались среда раскаленных углей.
И тогда Джед сказал:
- Одного я боюсь больше всего, Эстарриол. И я буду бояться этого еще больше, если ты поедешь со мной. Тогда в ущельи руки я уже было схватил Тень, но она превратилась в ничто, в пустоту. Я не смог победить ее. Она улетела, и я последовал за ней. Но это же самое можэт повториться вновь. У меня нет сил. И в конце моего путешествия может вообще ничего не случиться: не будет ни смерти, ни триумфа. Мне кажется, я обречен всю жиань преследовать Тень пока не умру где-нибудь в безвестности.
- Аверт, - произнес громко Ветч заветное слово, отгоншающее несчастье. Джед улыбнулся: такое заклятие больше подходило ребенку, а не магу; Ветч, несмотря на свое могущество, сохранил простодушие деревенского мольчишки.
- Мрачная мысль, но я не верю, что это возможно, - сказал Ветч, - Мне кажется, если я видел начало всего, то я увижу и конец. Как-нибудь ты все-таки узнаешь природу своей Тени и сможешь победить ее. Я понимаю, вопрос не простой. Например, я никак не могу взять в толк, как Тень смогла принять твое обличие и ее уже видели на острове Вемиш, да и сам я встретил ее здесь, в Иффише. Как такое могло произойти и почему она не сделала того же самого сразу же, где-нибудь на островах Архипелага?
- Но сказано: "Руны меняются в дальних Землях".
- Истинно так. Я сам могу подтвердить это. Многие заклинания, которые я узнал еще на Скале, здесь оказались бесполезными, но зато в Иффиш известно немало таких вещей, которые неведомы ни одному из магов острова Мудрости. У каждой Земли есть своя сила и своя магия и чем дальше расположен остров от Внутренних Земель тем меньше мы знаем об этих силах. Но я не думаю, что мы определили истинную причину происшедшего.
- Мне кажется, что как только я решил преследовать Тень, а не убегать от нее, то изменение моей Воли тут же проявилось и на самом Тени - она уподобилась мне, хотя это, с другой стороны, и помешает ей забрать всю мою жизнь. Тень - мое создание и все, что я делаю, как в зеркале отражается в ней.
- На острове Осскил она назвала тебя и лишила магической силы. Почему же она не сделала того же самого в ущелье Руки, когда ты схватил ее?
- Не знаю. Может быть, тогда она просто воспользовалась моей слабостью и потому заговорила. Ведь Тень говорила моим языком а иначе, как она могла узнать мое имя. Я почти сошел с ума, ду-мая над этим, а ответа так и не нашел. Может быть, она вообще не способна говорить, и только приняв чье-то обличье, обретает дар речи. Не знаю.
- Тогда вполне возможно, что в следующий раз ты вновь встретишь ее в форме геббета.
- Пожалуй, - сказал Джед и протянул свои руки прямо к раскаленным углям, будто желая прогнать холод, вновь охвативший его с воспоминаниями. - Я думаю, что Тень привязана ко мне не меньше, чем я к ней. Она не может просто так освободиться от меня. Ей проще подчинить себе кого-то другого, лишить его воли и души, как это она уже сделала с беднягой Скиором. И если воля моя опять ослабеет, и я побегу от нее, то у Тени вновь появится шанс схватить меня и завладеть моей волей. И еще, когда я схва-тил ее в ущелье руки, она просочилась сквозь пальцы, как испарение. И это повторится снова, но она никогда не сможет убежать от меня навсегда. Я обречен находить и терять свою Тень до тех пор, пока не найду слово, которое полностью подчинит ее моем воле.
- А есть ли вообще имена в царстве Тьмы? - спросил Ветч.
- Владыка Геншер уверен что нет. Но Огион Молчальник сказал другое.
- "Даже идею вечности маги подвергают сомнению", - процетировал Ветч с грустной улыбкой.
- Та, что служила Древним Силам на острове Осскил, клялась мне, что камень назовет имя Тени, но я не придал этому особого значения. Однако Дракон Пендора тоже предложил мне сделку; имя Тени за свое собственное освобождение; и я подумал, там, где маги сомневаются, драконы могут знать ответ.
- Драконы мудры, но не добры. Однако ты мне ничего не рассказывал о твоей встрече со Змеем?
Так разговаривали они до поздней ночи, и хотя каждый раз они возвращались к одной и той же мрачной теме, их радость от того, что они опять вместе пересиливала все; любовь, что была сотворена между ними, стала еще сильнее и тверже и уже ничто не могло поколебать ее; ни время, ни несчастье. Утром Джед проснулся под крышей дома, где жил его друг, и, казалось, ничто так надежно не может защитить его от всех зол и несчастий, как это жилище. Весь следущий долгий день был похож на мирный добрый сон, и Джед принял его как бесценный дар. Ему казалось, что оставь он дом Ветча, и он покинет последнее надежное убежище в жизни. Ощущение счастья только увеличивалось от этих горьких мыслей. Но дела позвали в дорогу. Ветч отправился в соседние деревни со своим учеником, а Джед остался в доме вместе с Ярроу и Мюрейем, средним братом Ветча. Мюррей, хотя и был ровестником, Джеда, казался еще мальчиком, так как в свои девятнадцать лет не проявил никаких признаков магической власти. Он нигде не был, кроме близлежащих островов Ток и Холп, и жизнь его протекала гладко и размеренно. Джед смотрел на сверстника с высоты своего опыта, а тот как чужака воспринимал мага. Восхищаясь чистым невинным лицом Мюррея, Джед невольно сравнивал его со своим, покрытым шрамами, а Мюррея в свою очередь поражали эти шраы, и он дошл, что это следы от когтей дракона, а потому воспринимал, Джеда как героя древних рун.
Юноши немного стеснялись друг друга и никак не могли найти общий язык, зато Ярроу чувствовала себя хозяйкой в доме и не смущаясь, обращалась к Джеду по каждому поводу. Он был очень добр с девушкой и безропотно отвечал на все ее многочисленные вопросы, а Ярроу интересовало все. Она постоянно что-то пекла, готовила; вяленая рыба, мясо, пшеничные лепешки - все это было приготовлено и упаковано в таком количестве, что Джед не выдержал, наконец, и прекратил хозяйственную суету, сказав, что плывут они не на край Суета и в Селидоре собираются сделать остановку.
- А где этот Селидор?
- Очень далеко отсюда. Надо плыть все время на Запад. Там драконов как мышей: видимо –невидимо.
- Лучше оставайтесь здесь, на Востоке. Здесь хоть драконы не больше даже самой маленькой мышки А Вы уверены, что провизии хватит? Послушайте, я никак не могу понять: вы с братом такие великие мага, что стоит вам только сделать какой-нибудь жест и произнести заклинание, как все исполнится. Неужели вы можете чувствовать голод? Например, вы в море и наступило время ужина, взяли - произнесли слово какое-нибудь и мясо с горошком готово: пожалуйста, ешьте на здоровье.
- Ну что ж, спасибо эа совет. Но нам что-то не очень хочется есть собственные слова. В конце концов слово всегда останется словом. Иллюзиями сыт не будешь; они могут притупить чувство голода, но сил не придадут.
- Нет, маги - плохие повара, - вставил свою реплику Мюррей, который оказался здесь же на кухне и сейчас вырезал из дерева крышку для короба. Он был плотником, но не очень ревностно зани-мался своим ремеслом.
- Увы, ты прав, но и повора - это не маги, - сказала Ярроу, которая нагнулась, чтобы посмотреть, не испекся ли ее очередной пирог. - Но я до сих пор не могу понять, Спороухок, я видела, как брат со своим учеником, произнеся нужное слово, сотворил огонь во тьме. Разве слово, пусть даже самое светлое, может осветить путь в ночи?
- Свет - это уже Власть, причем самая большая и благодаря ей мы и существуем, но Власть эта существует вне наших нужд. Сияние Солнца и сияние звезд - это Время, значит Время - тоже Свет. Солнце отделяет день от ночи и так месяц за месяцем, год за годом, значит Свет - это жизнь. Во тьме можно воззвать к жизни, призвав на помощь свет. Но обычно, когда ты видишь, как маг произносит заклятие и появляется какой-нибудь предмет, то знай - это всего лишь иллюзия. Чтоб вызвать нечто реальное, нужно знать истинное имя того, что ты хочешь увидеть перед собой, а это в свою очередь требует великих знаний и великого мастерства и использовать его нужно, конечно же, не для того, чтобы удовлетворить простой голод. Кстати, Ярроу, твой дракоша схватил пирог с противня и собирается его съесть.
Ярроу так заслушалась, что не заметила, как ее харрекки медленно выпал из теплого гнездышка над очагом, где он обычно сидел часами, и схватил пшеничную лепешку раза в два больше, чем он сам. Девушка посадила зверька к себе на колени и стала кормить его, давая кусочек за кусочком, а сама между тем обдумывала сказанное Джедом.
- Итак, вы никогда не сотворите с помощью магии настоящего куска мяса, даже если будете умирать с голоду, чтобы не нарушить это… как его.
- Равновесие, - подсказал Джед и ему понравилось, с какой серьезностью Ярроу восприняла все сказанное.
- Да. Но когда Вы потерпели крушение и вынуждены были выбираться с того острова на жалких обломках, скрепленных; только Вашими заклятиями, и вода так и не просочилась в лодку - это что, тоже была простая иллюзия?
- Отчасти да, а отчасти нет. Крепость лодки определялась не столько иллюзиями, сколько чарами, которые связали куски дерева между собой. И вся лодка представляла уже нечто целое, как ствол дерева. Но ничего не бывает идеального. Моя лодка тоже давала течь, если я засыпал и действие чар ослабевало, - с этими словами Джед наклонился и взял горячий пирожок. - Вот и моя очередь настала украсть твой пирог.
- Смотрите, пальцы обожжете - у себя ведь украли. А когда Вам придется голодать где-нибудь в бескрайних морях, то Вы вспомните об этом пирожке и скажете: "Ах, не укради я его тогда у са-мого себя, то был бы сейчас сыт". Чтобы восстановить справедливость я тоже съем, но только пирожок брата - пусть и он голодает шесте с Вами.
- Вот это и есть Равновесие, - заметил Джед, и Ярроу весело и задорно рассмеялась. Потом она помолчала немного и совершенно серьезно добавила:
- Мне бы так хотелось понять все, что Вы говорили сейчас, но, боюсь, я так глупа.
- Сестренка, - обратился к ней Джед, - это не ты глупа, а я плохой учитель и не могу тебе все в точности объяснить. К со-жалению, у меня нет даже времени.
- У нас еще будет время, когда Вы вернетесь с братом. Ведь Вы погостите у нас тогда, неправда ли?
- Если смогу, - ответил он уклончиво. Наступило молчание, а потом Ярроу неожиданно спросила, наблюдая, как харрекки карабкается назад в свое гнездо:
- Скажите, если, конечно, это не тайна; какие еще есть Великие Силы в мире помимо Света?
- Это не тайна. Все Силы исходят из одного и приходят к тому же. Время и пространство, звезды и свет свечи, вода и ветер, магия и мастерство плотника, мудрость деревьев и трав - все это имеет один корень. Мое имя и твое, истинное имя Солнца и имя лесного ручья, имя неродившегося младенца и умершего старца - все это только слоги, составляюащие единое Слово, которое неторопливо шепчет нам звездный Свет в ночи. И нет другой Власти в мире, другого Имени, кроме этого.
При этих словах Мюррей воткнул нож в дерево и отложил недоделанную шкатулку в сторону.
- А как насчет Смерти? - спросил он. Девочка буквально впилась глазами в Джеда, от напряжения она наклонилась вперед.
- Чтобы Слову быть произнесенным нужно Безмолвие.
Сказав это Джед резко встал:
- Я не имею права говорить об этих вещах. Слово, которое я должен был произнести, оказалось неверным - Поэтому я лучше помолчу. Может быть, вообще нет никакой Истинной Власти и только Тьма властвует в мире.
И взяв свой плащ, Джед вышел на улицу, там его встретил холодный промозглый дождь.
- На нем лежит проклятие, - сказал Мюррей, глядя вслед магу.
- Я думаю, что это путешествие приведет его к собственной гибели, и он знает это и боится, - сказала девушка.
Ветч вернулся на следующию день. Отцы города не одобряли намерения Ветча отправиться с другом в опасное путешествие, но, несмотря ни на какие уговоры, изменить уже ничего нельзя было:
- Я Ваш по крови и нраву своему, но я не раб Ваш, а маг, - не уставая, повторял Ветч, - поэтому я отправлюсь туда, куда сочту нужным и если захочу, то вернусь, а пока – прощайте.
На рассвете двое молодых людей погузили в лодку запасенную воду и продовольствие, подняли парус и Северный ветер понес их на встречу Судьбе. Ярроу вышла на пирс проводить друзей как это должна была сделать женщина Землимории, и она стояла так до тех пор, пока лодка не скрылась из виду, и пока маленькая точка не растаяла в этих бескрайних просторах Открытого моря.
X. ОТКРЫТОЕ МОРЕ
Тучи сгустились, и поблекшие от морских волн глаза, нарисованные на обшивке Лукфара, теперь, казалось, пристальнее вглядывались вдаль, в эти бескрайние просторы. Два дня и две ночи понадобилось друзьям, чтобы при встречном ветре и плохой погоде преодолеть сто миль и добраться от Иффиша до острова Содерс. Здесь они сделали короткую остановку только лишь для того, чтобы пополнить запасы пресной воды, да купить непромокаемую клеенку, чтобы укрыть от волн и дождя свои припасы. Они не побеспокоились об этом заранее, потому-что маги обходятся в подобных случаях самым обычным заклинанием и действительно, требуется немного умения, чтобы удалить из морской воды соль и сделать ее пригодной для питья, что освобождало от лишнего груза. Но Джеду не хотелось прибегать к магии, не позволил он использовать заклинания и Ветчу. Джед сказал только: "Лучше не надо" и друг не стал возражать и задавать лишние вопросы. Как только ветер наполнил парус, каждый оказался во власти дурных предчувствий, холодных, как северный ветер. Ясное небо, мирная гавань и покой - все это осталось позади. Сейчас им предстояло совершить путь, полный опасностей, во время которого даже малейшее происшествие приобретало смысл целого события, и каждое движение мага, каждое слово наполнялось особым значением. На пути, который лежал теперь перед ними, произнести незначительное заклинание означало изменить саму Судьбу или нарушить Великое Равновесие между Властью и Провидением, ибо плыли они сейчас к Центру Вселенной, к тому месту, где Свет встречается с Тьмою. А тот, кто избрал подобный путь, должен быть особенно осторожен, ибо любое, даже малозначительное слово, могло повлечь за собой самые непредвиденные последствия.
Сначала они шли вдоль берегов Содерса, где припорошенные снегом поля плавно переходили в укутанные белесым туманом холмы, потом Джед взял курс на Юг, и они вошли в воды, в которые не за-плывал ни один даже самый отважный моряк Архипелага, перед ними простерлись Дальние Пределы, земли, не входившие в состав Землимории.
Ветч не задал ни одного вопроса относительно выбранного курса, зная, что Джед плывет в данном направлении не по своей воле, а просто делает то, что ему Предначертано Свыше, Остров Содерс, постепенно таял вдали, становился все меньше и меньше, волны плескались о борт и нос лодки врезался в эту толщу воды, а вокруг них до самого горизонта образовался огромный свинцовый круг, казалось море изменило свой обычный цвет в этом месте.
И тогда Джед спросил?
- Есть ли впереди Земля или нет?
- Прямо по курсу-нет. На Юго-Востоке ещё можно встретить маленькие острова: Пелшер, Корнау, Госк и Астовелл, который еце называют Последней Землей. За ней же - Открытое Море и больше ничего.
- А что на Юго-Западе?
- Роламени, он является одним из островов западного побережья, вокруг рассыпаны маленькие острова; потом опять ничего и так до самого Южного Побережья, где можно встретить острова Рууд, Тоом и остров Уха, куда не добирался ни один человек.
- Мы доберемся, - сухо ответил Джед.
- Я бы не стал этого делать, - вставил Ветч. – В мрачные места ты держишь путь. Земли там полны человеческих костей, и страшные предзнаменования, одно ужаснее другого, появляются на небе. Звезды в этих землях светят такие, что оторопь берет - у них даже нет имени.
- На корабле, который доставил меня на Скалу, был матрос, и он тоже рассказывал о здешних местах. Он говорил, что есть народ который живет на плотах; только раз в год они сходят на землю, чтобы срубить новые деревья и отремонтировать свои плоты, а потом снова пускаются в путь, целые месяцы свободно дрейфуя В океане подальше от земли. Мне бы хотелось встретиться с ними.
- А я бы не хотел, - сказал, ухмыляясь, Ветч, - Земля и люди на ней - другое дело. Но море должно принадлежать только мо-рю и больше никому у него своя постель, у меня - своя...
- А мне бы хотелось увидеть все города Архипелага, - сказал Джед ухватившись за канат и вглядываясь в серый морской простор. - Так, Хавнор - это сердце мира, его середина, Еа - место, где родились легенды - все это великие земли и великие города. Но как насчет маленьких, почти неизвестных островов, которые обязательно должны быть даже на самом краю света? Если плыть прямо по напра-влению к Жилищу Дракона, то есть на Запад, или на Север к Земле Хоген, то, говорят, можно встретить огромную сушу, которая в несколько раз больше всего Архипелага, правда, некоторые уверяют, будто это лишь безжизненные скалы и огромные дрейфующие между ними глыбы льда. Но кто знает? Во всяком случае мне бы самому хотелось увидеть китов в северных морях. Но я не могу этого сделать, я должен плыть, куда влечет меня Судьба, Я так торопился всю жизнь, что у меня почти не осталось времени. Я обменял Свет дня, города и страны, на сомнительную власть мага, и все это только для того, чтобы поохотиться за Тенью, чтобы пребывать всю жизнь во Тьме.
Итак, они продолжали плыть по намеченному пути среди пустынных вод. И сколько бы они ни вглядывались вдаль, они ничего не могли различить, кроме серебристого косяка рыб: ни один дельфин так и не появился, ни одна чайка не промелькнула на небосводе. Когда небо на Востоке потемнело, а на Западе стало красным, Ветч достал еду и разделил ее на две равные части и сказал? "Я хочу выпить эти остатки эля за того, кто подумал о нас, мучимых жаждой в холодных северных широтах, за мою сестру Ярроу".
Эти слова были особенно приятны Джеду и он с большим воодушевлением выпил в честь Ярроу. Воспоминание о ней вызвало в нем теплое чувство, ему было приятно вновь ощутить ее мудрость и дет-ское очарование. Она не была похожа ни на кого из его знакомых, хотя он почти не знал женщин, поэтому и сравнить-то ему было не с кем.
- Она как маленькая рыбка, которая плавает в чистом водоеме, - сказал вслух Джед, - Кажется, вот-вот схватишь ее, но все усилия напрасны.
При этих словах Ветч пристально посмотрел на друга, потом прмолвил:
- Ты рожден магом. Действительно, ее истиное имя – Кест. Что означает рыбка.
Джеду приятно было услышать такое, но, помолав, он все-таки признался:
- Пожалуй тебе не следовало бы называть мне ее истинного имени.
- Ее имя в полной безопасности, впрочем, как и мое, хотя ты и знаешь их. К тому же ты и сам знал все без моей подсказки.
Красный цвет на западе приобрел цвет пепла, который постепенно превратился в черный. И тогда море и небо погрузились во тьму. Джед улегся поудобнее на дно лодки и, собираясь заснуть, укутался в свой дорогой плащ, подбитый мехом. Ветч продолжал управлять парусом и чтобы не заснуть, стал выводить песню из Деяний Энланда, где речь шла о том, как маг Морред Белый оставил Хавнор и отправился на своем корабле к берегам Солеа, чтобы увидеть там саму Эльфарран в заколдованном саду в самый разгар весны. Джед уже спал к тому моменту когда песня подошла к трагическому концу любви мага и волщебницы, кгда Морред умер, а сам Энланд был разрушен и морские волны навсегда поглотили прекрасные сады. Ближе к полуночи джед сменил Ветча. Маленькая лодка легко справлялась с волнами, а сильный ветер наполнял ее парус и нес наугад в ночной тьме по бескрайнему морю. Но, наконец, облака рассеились и перед рассветом на небе появилась луна, которая разлила над миром свой бледный серебристый свет.
- Луна становится бледной, - прошептал Ветч.
Джед еще раз посмотрел на белый полукруг в восточной части небосклонна и ничего не сказал. Бледная луна, которая появляется сразу после дня Возвращения Солнца называется Парами и является прямой противоположностью той полной и яркой луне, которая восходит в день Великого Танца летом. Настало несчастливое время для все странствующих, болных и страждующих: детей нельзя было крестить о время Паров и нельзя было петь героические песни; меч, копье и другое оружие не выковывали, не затачивали в эти дни и уста не произносили клятв. Вступала в свои права мрачная пора, вреименная ось года, кгда, чтобы ты ни делал, все неизбежно наполнялось злом.
Прошло три дня, как они покинули Содерс, следуя только за морскими птицами. Наконец они достигли Пелимера, маленького острова, неожиданно появишегося среди серых морских волн. Люди здесь говорили на языке Хардиг, но с таким необычным акцентом, что даже для Ветча он показался непривычным. Друзья сошли на берег, чтобы вновь пополнить запасы пресной воды и немного отдохнуть. Встретили их дружелюбно, правда, с нескрываемым изумлением и даже смятением. В столице на острове был собственный колдун, но рассудок его портился. Он говорил только об огромном змее, который, по его мнению, вгрызался своими острыми зубами в основание самого острова и скоро вся суша, подобно большому плоту, должна была пуститься в плавание, носимая по воле волн, пока не достигнет, наконец, пределов Мира. Поначалу колдун принял магов очень вежливо и гостеприимно, но по мере того как он все больше и больше касался в разговоре своей любимой темы, его взгляд становился подозрительным, и колдун подолгу начал всматриваться в лицо Джеда, а затем не выдержал, обвинил друзей в том, что они шпионы Морского Змея и пришли сюда только затем, чтобы все узнать поподробнее. После этого жители тоже стали настороженно относиться к пришельцам: сумасшедший или нет, но он был их колдун. Джед и Ветч решили долго не задерживаться на острове и перед наступлением ночи опять отправились в путь, держа курс все время на Юг, а потом на Восток.
В эти дни и ночи своего поиска Джед ни разу даже не упомянул о Тени, о конечной цели их путешествия; и Ветч не выдержал и спросил: "Ты уверен?" На что Джед ответил ему: "Как стрелка компаса, которая знает, где лежит магнит". Ветч кивнул головой, и они продожили свой путь уже ничего не говоря друг другу. Время от времени друзья обсуждали одну и ту же тему: как в стародавние времена маги умели находить давно забытые имена, например, Нерегар из Пална: он выведал имя Черного Мага, подслушав равговор Драконов, а Морред увидел имя врага своего, написанным на каплях дождя, который оросил прах эемной после битвы в Долинах Энланда. Друзья говорили о необходимых заклинаниях, о тех Требующих Ответа Вопросах, которые только Учитель Согласия из школы магов мог задать. Но Джед на все это только повторял еле слышно фразу, которую произнес ему когда-то Огион у самого подножия горы Гонт: "Хочешь слышать - познай тишину…" И тогда он прекращал всякие разговору: и часами сидел на самом мысу лодки, вглядываясь вдаль и прислушиваясь к шуму морских волн. Иногда Ветчу казалось, что его друг видит Нечто, там, вдали, видит ясно конечную цель их путешествия.
Они проплылии между островами Корнау и Госк ночью, не увидев даже берега в сплошном тумане и непрекращающемся дожде, и только на следующий день смогли точно определить свой маршрут, разглядеть впереди вершины холмов, поросших соснами, а над ними кружились огромные стаи чаек, которые своим заунывным криком наполняли бескрайние просторы. Ветч сказал:
- Это должно быть Астовелл. Последняя Земля. На Восток и Юг отсюда - только Пустота.
- Может быть, кто живет здесь, знает больше и нас ожидают другие земли там, где мы предполагаем только Пустоту, - ответил ему Джед.
- Почему ты говоришъ так? - Ветчу показлся страным сам тон речи Джеда, полной недомолвок и намеков.
- Не там, - ответил друг, гладя на Астовелл. - Не там. И не на море. Не на море, а на твердой Земле и что это за Земля я не знаю. В самом Открытом Море, а может быть, за ним, за Вратами Дневного Света…
Джед снова замолчал, а когда заговорил вновь, то речь его стала обычной, будто видения оставили его, и он даже не смог вспомнить, что он только что говорил и что он видел своим внут-ренним взором.
Порт Астовелла, расположенный между горными вершинами, находился в северной части острова, и дома города окнами своими смотрели на Север, туда, где лежала вся Землимория, где обитал весь род людской.
С нескрываемым страхом встретили на острове путешественников, которые отважились в такое время добраться до Астовелла. Женщины выглядывали из своих убогих жилищ, пряча детей от взгляда незнакомцев и, как только чужаки приближались, они в страхе скрывались в темноте своего дома. Мужчины, обычные деревешцины, плохо одетые, образовали замкнутый круг вокруг магов и у каздого в руке оказался либо каменный топор, либо острый нож, сделанный из морской раковины. Но постепенно страх исчез и на смену еуу пришло нескрываемое любопытство: люди стали дружелюбнее, а вопросам уже не было конца. Очень редко заходили к ним корабли даже из соседних Содерса или Роламени, так как были они очень бедны. Жители делали лодки из сплетенных прутьев и на этих утлых посудинах добирались до Госка или Корнау сами. Они были храбрыми, отчаянными моряками. Люди жили здесь одни, на самом краю света и не знали ни магии, ни колдовства, поэтому магические посохи чародеев были интересны им только как прекрасные образцы странной порода дерева, совершенно неизвестной в этих местах. Старейшина племени, Человек Острова, как звали его здесь, единственный из всех видел когда-то в далекой юности своей обитателя Внутрен-них Земель Архипелага. Джеда восприняли как истинное чудо, и люди несли на руках детей, вели их за собой, чтобы только показать им это чудо и дать возможность рассказать о случившемся всем последующим поколениям: ведь в будущем и эти младенцы неизбежно превратятся в дряхлых стариков и может быть кто-то из них станет самым древним и самым уважаемым на острове. Жители никогда не слышали об острове Гонт, только Хавнор и Еа были известны им, поэтому они и приняли Джеда за Лорда Хавнора: магу пришлось приложить немало усилий, чтобы подробно рассказать о белокаменном городе, которого он сам ни разу не видел. Джед был неутомим и до темной ночи продолжал отвечать на вопросы, а когда любопытство было удовлетворено, он осмелился задать свой вопрос жителям острова, собравшимся вокруг очага, в котором тлели прутья веника и козлиный помет - единственное топливо в здешних местах:
- Скажите, есть ли еще Земля на Востоке?
Молчание было ему ответом и только некоторые из собравшихся мрачно улыбнулись на слова Джеда.
Старейшина Острова ответил за всех:
- Дальше - только море.
- Значит - никакой суши впереди?
- Это последняя земля. А дальше - только вода и так до самого конца.
- Но мудрецы уверяли, отец, что есть какие-то путешественники, странники морей, может быть им известно, что скрыто от нас, - вмешался в разговор юноша.
- Никакой Земли нет на Востоке, - повторил старик и пристально посмотрел на Джеда. После этого он уже не проронил ни слова.
Все в эту ночь спали вповалку на теплом земляном полу хижины. Перед рассветом Джед разбудил друга?
- Эстарриол, вставай. Нам надо отправляться в путь.
- Почему так рано, - еще не проснувшись спросил Ветч.
- Наоборот, поздно. Тень уже нашла путь к отступлению и поэтому я должен спешить: потерять след - значит потерять себя.
- Куда мы отправляемся?
- На Восток. Вставай. Я уже наполнил меха пресной водой.
Они оставили деревню, когда всё еще спало, и только крик младенца, неожиданно проснувшегося в предрассветный час, приветствовал их отъезд. При свете бледных утренних звезд они нашли дорогу к морю, отвязали лодку и, оттолкнувшись от берега, вышли в море, казавшееся черным. 0ни плыли теперь на Восток и в первый день Бледной Луны перед самым рассветом оказались в Открытом Море.
Им повезло - день был ясным. Холодный ветер дул с Севера, но Джед решил прибегнуть к магии и сделал он это впервые, начиная с того дня, когда покинул остров Руки. Лодка заметно увеличила скорость и спокойно справлялась теперь со строптивыми волнами, в которых играло яркое солнце. Рыбак не обманул: посудина была выстроена на славу и слушалась малейшего дуновения магического ветра, будто сотворили ее не мазолистые руки крестьянина, а могущественная воля и великое мастерство мага с Острова Мудрости.
Джед в течение целого дня не проронил ни слова и только время от времени повторял необходимые заклинания, чтобы поддержать ветер и укрепить парус. Ветч решил наверстать упущенное и, устроившись на корме, лег поспать, чтобы набраться сил. В полдень они поели». Разделив пищу по-братски каждый из них молча устроился на своем месте и теперь спокойно жевал копченую рыбу с пшеничной лепешкой.
Весь день они пробивались сквозь волны на Восток, никуда не сворачивая с намеченного курса и не ослабляя хода. Однажды Джед нарушил молчание и сказал; "С кем ты, Ветч? С теми, кто считает, будто дальше простирается только бескрайние просторы морей без единой суши, или с теми, кто уверен, что есть другие Архипелаги, обширные земли в иной части света?"
- Сейчас я с теми, - ответил Ветч, - кто считает, что мир все-таки конечен, но все равно будет путешествовать до тех пор, пока не обнаружит этого конца.
Джед даме не улыбнулся щутке; веселья не осталось в душе его.
- Кто знает, что за людей мы можем повстречать там. Явно они не будут похои на нас.
- Может быть кто-то и видел их, но ни один корабль не возвращался к нам из этих земель.
Джед ничего не ответил.
Весь этот день и ночь сильный магический ветер гнал лодку прямо на Восток. С заката и до рассвета, так и не сомкнув глаз, Джед продолжал вглядываться вдаль: в ночи силы Зла становились могущественнее и поэтому надо было быть начеку. Но глаза его видели не больше, чем нарисованное око на самом мысу лодки. С рассветом лицо его буквально почернело от усталости, а холод сковал все тело так, что ему стоило большого труда, чтобы устроиться на дне лодки и отдохнуть. Еле слышно он прошептал:
"Дергай ветер с Запада» Эстарриол", а потом заснул как убитый.
В этот день солнце не появилось на небе, пошел сильный дождь. Скоро все, что было на борту, промокло, а Джед только ежился от холода, но проснуться так и не смог. Из жалости к другу, а, может быть, и к самому себе, Ветч пытался повлиять на погоду, но здесь, вдали от суши, его чародейство оказалось бессильным, и ветры Открытого моря не слушались его голоса.
Ветчу вдруг стало страшно; сколько вообще осталось у них магической силы Ночью Джед сменил друга и продолжал вести лодку прежним курсом - на Восток. На следующее утро солнце все-таки выглянуло из-за туч, а ветер стих, но волны неожиданно стали такими большими, что Лукфар, казалось, не плывет, а карабкается по горам.
Вечером этого дня Ветч, наконец, прервал долгое молчание.
- Мой друг, - сказал он, - как-то ты говорил мне, что мы должны достигнуть земли. Я не хотел расспрашивать тебя о твоих видениях, но может бить это только иллюзия и никакой суши нет впереди. Тень просто хочет заманить нас как можно дальше от берега. Ведь здесь наша сила слабеет с каждым часом, а Враг, не нуждаясь ни в пище, ни в отдыхе, только увеличивает свою мощь.
Сейчас они сидели друг против друга и Джед смотрел на Ветча, казалось, откуда-то издалека, через непроходимую пропасть. Он медлил с ответом.
Наконец, после долгого молчания он сказал:
- Эстарриол, я чувствую, что мы близки к цели.
- И Ветч понял, что Джед прав. Он положил руку на плечо друга и промолвил только:
- Хорошо - будь что будет.
И снова Джед нес ночьную вахту и не сомкнул глаз. Весь следующий день он также не заснул. Ветчу оставалось только удивляться той силе, которая скрывалась в Джеде. Даже здесь, среди враждебных волн он по-прежнему управлял магическим ветром. Итак, они продолжали плыть вперед пока, наконец, не оказались за вратами дневного света. Джед все также вглядывался вдаль, но не океан видел он перед собой. Во взгляде Джеда отразилось некое черное видение, которое разрослось до невероятных размеров и заслонило собой все. Сам Ветч ничего этого не видел и только когда посмотрел в глаза другу ему показалось, что он тоже увидел эту Тьму,. И хотя они плыли в одной лодке, на семом деле Ветч продолжал двигаться на Восток, а Джед в это время оказался в совершенно ином измерении, где вообще не было ни востока, ни запада, ни севера, ни юга, не было солнца и звезд.
Неожиданно Джед встал во весь рост и громко произнес заклинание. Магический ветер исчез. .Лукфар потеряла управление и теперь ее носило по волнам как простое бревно. Хотя природные ветры по-прежнему продолжали дуть с Севера, парус повис, как будто на море установился штиль.
Джжед скомандовал: "Опусти парус!" и Ветч быстро исполнил приказание, а сам Джед тем времнем вставил весла в уключины и начал грести изо всех сил.
Ветч, который видел перед собой только волны, никак не мог понять, почему он решили идти на веслах. Однако ветер постепенно стих и волны исчезли. Лодка опять обрела определенное направление под сильными ударами весел Джеда, И хотя Ветч не мог видеть того, что видел Джед, он все-таки время от времени посмтривал вперед, чтобы разглядеть, куда они плывут. Ветч так и не смог различить мрачных контуров, появившихся прямо по курсу, как неожиданно дно лодки пробороздило песчаную отмель.
Ветч не поверил глазам своим они действительно оказались на земле. Тогда он начал творить заклинания, чтобы уничтожить иллюзию; он произнес истинное имя песка, но песок при этом не исчез, а, наоборот, показался еще реальнее. Скорее всего это был конец Света и сейчас они достигли его.
Они легко сошли с отмели и теперь, Джед греб с особой осторожностью, поглядывая каждый раз через плечо, чтобы избежать нового столкновения. Так, медленно, они пробирались вдоль странного канала, огибая отмели и подводные рифы, которые только Джед мог различить а этой мгле. Лодка опять села на мель. Джед поднял весла и вынул их иэ уключин - раздался скрип, и звук этот показался странным и пугающим в полном безмолвии: плеск воды, ветер, скрип дерева, трепетание паруса на ветру - все исчезло, растворилось раз и навсегда в мертвой тишине. Лодка по-прежнему была неподвижной. Море превратилось в песок. На небе также ничего не было видно и впереди - только сухая нереальная земля, простершаяся без предела во все стороны.
Джед вновь встал во весь рост и взял посох. Перегнувшись через борт, он ступил на сухой песок. Ветч думал, что друг сейчас же уйдет под воду, так как был уверен, что это иллюзия. Но море исчезло, и Джед спокойно двинулся вперед, удаляясь все дальше и дальше от лодки. На темном песке оставались лишь его следы, да шорох песка при каждом шаге мага был единственным звуком, наполнявшим вселенную в эту минуту.
Посох Джеда засиял каким-то особым белым Светом и скоро стал настолько ярким, что пальцы его правой руки были уже кроваво-красными - они крепко сжимали тисовый ствол.
Он продолжал идти вперед, все дальше и дальше удаляясь от лодки, но без определенного направления. Здесь не было ни Севера, ни Юга, ни Запада, ни Востока, только бесконечная даль, куда и нужно было идти.
Ветчу, который следил за сияющим посохом Джеда казалось, что он видит блуждащую звезду во тьме. И тьма все сгущается и сгущается вокруг этого сияния. Джед тоже всматривался вдаль и тоже видел, что тьма сгущается. Но в ярком сиянии посоха своего он различил некоторую Тень, которая двигалась из тьмы прямо к нему, важно ступая по песку.
Поначалу она была бесформенной, но чем ближе они сходились, тем больше и больше Тень напоминала человека. Сначала Тень предстала в образе старика, и Джед уэнал в нем отца, кузнеца иэ се-ления "Десять ©льховников"; но потом старик исчез и принял облик юноши. Это был Джаспер, его красивое точеное лицо аристократа смотрело теперь на Джеда. Полным ненависти был взгляд Джаспера. Но Джед не остановился и продолжал идти, правда замедлил шаг свой и медленно начал поднимать вверх посох; он засиял еще ярче и в этом сиянии лицо Джаспера исчезло, а вместо него появился мягкий образ Печварри. Но лицо друга начало меняться и покрываться синими трупными пятнаш как у утопленника. Джед продолжал идти вперед; между ним и Тенью уже оставалось не более нескольких ярдов. Лицо, которое только что предстало перед магом, расплылось во тьме, стало бесформенным и вдруг опять обрело знакомые черты, но на этот раз Скиора, а потом кто-то неизвестный появился впереди с глазами, полными ужаса.
Джед еще выше поднял свой посох и в его ослепительных лучах Тень потеряла всякое человеческое обличие и вновь превратилась в бестию на четырех маленьких лапках, которая, как побитая собака, ползла теперь к своему господину. Она задрала морду вверх и не отрываясь смотрела на Дкеда, жадно ловя каждой его жест, каждый взгляд. При полном безмолвии Тень и Человек встретились, наконец.
Громко, во весь голос, нарушая давящую тишину, Джед произнес имя Тени, и Тень шевеля своими ужасными губами произнесла то же слово: "Джед" - и два голоса слились в один при этих зву-ках.
Джед бросил на землю посох, протянул руки свои и поднял бестию. И тогда Свет и Тьма слились воедино, стали целым.
Но Ветчу, который был все это время далеко, казалось, что его друг побежден, ибо огонь его посоха вдруг потускнел, а затем совсем угас. Ненависть и отчаяние наполнили его душу. В один миг он выпрыгнул из лодки и побежал на помошь, чтобы погибнуть или спасти Джеда, и слабое мерцание указывало ему путь. Но по мере того, как он бежал, шаг его становился все тяжелее, а песок напоминал уже топь, а потом и вовсе превратился в соленую морскую воду - надвигающаяся волна с головой захлестнула Ветча. Не будучи хорошим пловцом, он из последних сил боролся за свою жизнь, пытаясь доплыть до лодки. Наконец он добрался до нее и с трудом перевалился через борт. Еле переводя дыхание он в отчаянии стал озираться по срторонам, не зная, что теперь предпри-нять ему. Наконец, он различил нечто темное среди волн, там где еще совсем недавно был твердый песчаный берег, бушевало море. Ветч кинулся к веслам, вставил их в уключины и как сумасшедший стал грести по направлению к черному предмету то показывающемуся то исчезающему в волнах. В последний момент он успел схватить Джеда за руку и помочь ему залезть в лодку.
Джед почти потерял сознание, у него был отсутствующий взгляд, но Тень не причинила ему вреда. Посох свой, из крепкого ствола тисового дерева, он по-прежнему сжимал в правой руке и никакая сила не заставила бы его расстаться с ним. Не сказав ни слова, весь промокший и дрожащий от холода он всем телом привалился к мачте, а Ветч тем временем поднял парус и развернул лодку так, что-бы поймать северо-восточный ветер. Джед оставался слеп до тех пор, пока прямо по курсу не взошла большая луна - огромный диск, будто сделанный из слоновой кости, - и весь океан засиял серебряным светом в ответ.
Джед поднял лицо свое и долго стоял неподвижно, смотря на волшебное сияние вокруг.
Так стоял он и смотрел на луну, а потом, собрав последние силы, отступил от мачты, выпрямился и взяв обеими руками посох, застыл, как воин на карауле, готовый сразить каждого, кто осмелился бы подойти к нему, и казалось в этот момент, что в руках у него был уже не посох, а настоящий двуручный меч, сияюций как сталь при свете полной луны. И только тогда он увидел рядом с собой лицо друга.
- Эстарриол, - промолвил он, - я сделал это.
А потом он засмеялс. И долго не мог прийти в себя.
- Я залечил рану, - продолжал кричать и смеяться Джед, - я свободен, и я теперь целое. - И вдруг он спрятал лицо свое и зарыдал как ребенок…
До этого момента Ветч не знал, что ему делать. Он даже сомневался, Джед ли перед ним или геббет и каждый раз готов был столкнуть своего друга назад в воду, чтобы не везти Зло к людям. Теперь же, когда он вновь увидел лицо Джеда и услышал его голос, сомнения оставили Ветча. И тогда он понял все; Джед не победил и не проиграл, он просто назвал смерть, дал ей свое собственное со-кровенное имя, и вновь вернул себе целостность: человек, который познал себя полностью, не может быть использован никакой силой, и никто с этого момента не властен над его свободной волей. Жизнь его посвящена только Жизни и она никогда не послужит Злу. Ибо сказано в"Создании Еа", которая является самой древней из всех известных песен: "Только в молчаньи познаешь слово
Только во тьме познаешь свет
И» умирая, увидишь ястреба,
Парящего в вышине".
Эту песню и запел сейчас Ветч; звонкий сильный голос его наполнил всю вселенную, и лодка еще быстрее понесла двух магов сквозь ветер и волны назад, домой.
Шестнадцать дней пришлось плыть им, пока они не увидели берег вдали. В пути они пытались ловить рыбу, называя магические имена, но здесь, в Открытом море, рыбы были свободны от магии и весело резвились в воде, ускользая из-под самых рук чародеев. Когда еда кончилась, Джед вспомнил, что сказала ему Ярроу, когда он сташил лепешку с противня, но это воспоминание не зародило в его душу сожаления, наоборот, ему было приятно вспоминать об этой девушке. Ибо сказала она еще, что и Джеду и Ветчу все-таки суждено вернуться домой.
ЭПИЛОГ
Если Эстариол и сдержал обещание, то песнь его о последнем подвиге Джеда была безвезвратно потеряна. Остались только предания, которые повторяли из уст в уста в дальних пределах о лодки, которая наткнулась на песчанную мель, затеренную среди бескрайних просторов океана. На самом острове Иффиш утверждают, будто Эстариол плыл в этой лодке и никого другого с ним не было. На острове же Холп речь идет о местном рыбаке, который и совершил бесперецедентный переход. Говорят иакже, что он так и не смог столкнуть лодку назад в море с песчаной отмели и поэтому до сих пор бродит по призрчной суше. Что же ксается песни о самой Тени, то существует несколько бессвязных отрывков, которые кочуют из сказания в сказание, подобно обломкам кораблекрушения. В самих "Деяниях Джеда" вообще ничего не упоминается о путешествии и о встрече Джеда с Тенью, хотя речь идет там и о встрече с Драконом, и о возвращении колца Эррети-Акбе из могильников Атуан, и о возведении Джеда на престол Архимага всех земель, которое состоялось после возвращения его из Атуанской Гавани.
