"Ночью поезд идет вдоль болот. Сделай себе щелку между шторами и смотри на залитые лунным светом кочки и лужицы. Ты лежишь в длинном пенале, набитом людьми, как перышками. Пахнет одеколоном и сыром «Рокфор». Рядом с тобой, за стенкой толщиной в сантиметр, лежит человек с железными челюстями и железными принципами. Все им ясно, железным. Плюс и минус. Анод и катод. Но все-таки это здорово лежать в теплом пенале, а не блуждать где-то там, в мертвом болоте."
Василий Аксенов «Звездный билет»
1955 год – формально окончилась Великая Отечественная Война. Образована организация Варшавского Договора. Создан Байконур. Советский Союз официально взял курс на орбиту, в смысле зачал будущий запуск искусственного спутника Земли. И следующий год войдет в историю развенчанием культа личности… Как Иосиф Виссарионович в учебники истории. Войдет и сядет клином, расщепив на «За» и «Против», что же останется пытливому читателю в сухом остатке? Новый мир!
Новый мир, как совершенно иная модель (тирания «Вождя» трансформируется в тиранию «Партии») и как иной образ мысли подарит следующий год, и его румяные словеса, из-под (всё того же) железного занавеса.
1955 год - с поста Председателя Совета Министров смещен Маленков. С марта (то есть третий шаг Хрущева: после восхождения к Власти и смещения ключевого оппонента) начата сельскохозяйственная реформа, а именно – планирование сельхозпроизводства. Надо ли говорить, что значило и значит на текущий момент (55ого года) сельское хозяйство для русского, а ныне – советского человека? На этой высокой ноте некогда, уже в давно забытую эпоху народовластия, слетел с поста Министра-Аграрника г-н Чернов, под звонкую критику Троцкого в неумении организовать работу, под обвинение в создании «Министерства сельскохозяйственной статистики». Вспоминаете? Но Хрущеву такая реформа не выходит боком, напротив, провоцирует общенародный подъем: реформа предусматривала не только пересмотр давно заезженных планов, она была призвана подстегнуть и закрепить «инициативу на местах». И это-то после двух десятилетий до сверхъестественности абсолютной, во всех местах тотальной, централизации всех управленческих решений. Воистину Рождение Нового Мира…
Дышать стало свободнее? Да. Но жизненное пространство оставалось прежним. Почему? Ответ кроется в психолого-поведенческих особенностях Человека. Вспомним великую французскую, русскую, или какую еще любую другую революцию, что мы найдем в них общего? Если не брать во внимание высокопарность советских идеологов, а так же общую канцелярщину политико-экономико-социально-исторических причин, увидим то, о чем писали непосредственные участники и летописцы тех «героико-революционных» событий, скажем Камиль Демюлен, Джон Рид и иже с ними. Люди жаждали печатного слова… (!) И вот - народу вновь дарована она, свобода «печатного» слова… Того слова, что дойдет до печатного станка, пропечатается редакторской правкой и выправиться журнальной передовицей по стойке смирно… Пусть так, но пустяк ли? Пусть и относительная, пусть еще не осознанная, пусть со слезами на глазах (после потери Отца народов). И все же возможность питаться не только сухим пайком и завтрашним деньком, что в сухом остатке еще вчера представляло собою простую, быстротекучую, мало что стоящую H2O… Сколько таких H2O процедила и впитала колхозная земля за прошедшие года, а? А все – она… читательская аудитория, на пути к «развитому социализму» - мыслящему, пусть и слащаво, главное суть. И то, что она есть: уступительное допущение, возможное условие, побуждение, поступок. (!). Выраженные емким, истинно социалистическим, союзом - «Пусть», отныне не имеющим ничего общего с казенным попустительством в Центре и на Местах.
И Нового Мира мало! Вот мы и подошли легким прологом к весьма весомой теме нашего повествование (даю ориентировку: почти 4 пуда живого веса, если за килограммы брать года).
Тема наша – Журнал «Юность». «Юность» – как Юность Нового Мира, Мира без Великого Вождя, как Юность журнала «Новый Мир», а именно его постепенное восхождение к самостоятельной мысли (28 лет – пора бы), ну и конечно «Юность» - как душа Читателя (Аудитории). Для всех началась «Газетно-журнальная» жизнь, не высокоинтеллектуальная, а простая, рабоче-крестьянская, ежедневная жизнь со своими горестями и радостями и запахами жжённого сахара комсомольско активной юности… и статьями, не уголовными, «без права переписки» (58 пункт – «Широка родная»), а литературными, живыми… С правом писать и переписываться. И получать ответ (!) Что стоит одно только обращение к читателям Ивана Кожедуба, легендарного летчика-асса времен Великой Войны, которая, напомним, формально (!) только что кончилась.
Что значит только что? Пять месяцев назад! 25 января – Президиумом ВС СССР издан указ «О прекращении состояния войны между Советским Союзом и Германией». 18 июня – того же 1955 года издан первый номер журнала «Юность».
Итак. 18 июня 1955г. – рождение журнала «Юность», нового журнала для молодежи. Ну вот, название оказывается так просто объяснимо, а мы-то раздули дыма из ничего: и то и это, все так. Надо же было придать важности – спишем те на юношеский максимализм и точка.
С позволения сказать, с первой точки, то есть с выхода первого номера, на журнал и обрушивается критика, причем, как следовало того ожидать, сразу со всех сторон, что, конечно же, делает её несколько неожиданной, желчной, и недалекой… от партийного брюзжания:
«Мало выдумки и интересных решений»; «отсутствие репродукций картин»; «малая забота о развитии художественного вкуса читателей» ; «слабое освещение спортивной жизни»; «бледный отдел сатиры и юмора» ; «отсутствие критико-библиографического отдела!»; «недостаточная эстетическая требовательность к публикуемой прозе и поэзии!»; «инфантильная лирика» … И так, на закуску – ремарка из, говоря по Аксеновски, «Ха-Ха» Первого века: «Все эти замечания были уместны и справедливы» .
Увы. Сии ужи, лениво исходили лживым ядом своим, да чужим, все полосы нашего журнала и, как мы видим, живы до сих пор. Укус их, не Уксус, опасности не представляет, но запах, резкий запах – на время отбивает аппетит. Возьмем же всех этих, мелких ужиков и потрясем о края литературной критики за их «желтое ушко» комсомольских передовиц.
И в шелесте страниц целого ряда Изданий мы слышим размашистое шипение Литературной газеты. Оно слетает, скажем, так, с двух змеиных клыков редактора Литературной газеты - Кочетова, наиболее остро реагирующего на любые проявления «оттепели». Юность он с одной стороны критикует, как общественно-политическое, а не чисто Литературное явление, что в определенном смысле, лишь придает журналу общественно-политический вес, изначально издателями не предусмотренный. С другой – гонит волну широкой пропартийной критики, жующей именно литературную, художественную основу журнала.
Что особенно ценно для понимания контекста времени, в котором рождался журнал, так это конфликт редакторов Литературной газеты и Журнала «Юность», а точнее его отсутствие. Критика в адрес журнала шла, как вешалка под долгополую военную шинель со стоячим воротником, для поддержания фактуры.
Что до сочетания личностей двух редакторов, показателен, например, такой комментарий редактора «Юности» Катаева в адрес романа «Журбины» Кочетова: «Всеволод Кочетов великолепно изобразил большой судостроительный завод. Но, оставаясь верным методу социалистического реализма, он изобразил этот завод не статично, а в движении, в росте. «…» Семейное неотделимо здесь от производственного. Одновременно человек является и строителем завода, и строителем своего личного счастья» Цекашный цинизм присущ им обоим и в равной степени. Ни тени иронии – прямолинейный комплимент. Хотите искренней оценки труда Кочетова – читайте Зяму Поперного. И их синхронная критика Пастернака и Солженицына только усиливает общее сходство двух персоналий.
Катаев – Кочетов. 1955 год. Мы обратили внимание на «Литературную газету» и ее критику, но наш взгляд был бы не полным, остановись мы лишь на нем. Шагаем дальше: «Московский комсомолец» - издание еще более зрелое, чем «Литературная газета» (от 1929) и «Новый Мир» (от 1925). И в сущности та же критика…
Что нам здесь важно – «Московский комсомолец» имя для данной газетенки не совсем родное, скажем больше, со временем приобретенное и именно в 1929г. В том году, что преподнес нам «Литературную газету». Но до этой даты, целое десятелетие, газета «МК» носила звучные имена «Юный коммунар», «Юношеская правда», «Молодой Ленинец», то есть упорно навязывало себя молодому читателю, и лишь с 1929 года расширила аудиторию до зрелого партактива.
Как тетива – связующая нить тянется от журнала «Юность» к оппонентам «Литературной», «МК» и прочим. Кстати, о прочих 55-56 года подарили нашему миру много больше макулатуры, чем может показаться при беглом рассмотрении:
«Москва», «Молодая гвардия», «Дружба народов», «Урал», «Волга» и еще широкО и долгО, можно перечислять вышедшие в этот период журналы… В чем соль? В хлебе, в мякоти, в калориях печатного слова. К слову - на волне общенародного, эмоционального всплеска красным маяком, наравне с прочими коммунистическими праздниками, с 1955 года замаячил «День Поэзии». Красной нитью проходит она в судьбе нашего журнала. Ложась в середине XX века под суровую деревенскую, военную и социально значимую прозу, она сохранила свой изящный стан вплоть до XXI века и красна им по сей день. Вмести с тем «Юности», отчасти, обязана своим появлением бардовская песня, рванувшая советскую забетонированную обыденность пышной КСП-ешной самодеятельностью.
В строю, в ногу, в тон времени журнал шагал четко, но каким-то чудом он скинул с себя эту долгополую военную порчу, не становясь вешалкой партийной пропаганды, сомкнув ряды, роились вокруг него все возможные Издательства, а он стоял на позиции молодых авторов и живого слова до Самиздатовских альтернатив и дольше....
Валентин Катаев. 1955 – 1962г.
«Какие же интересные были наши заседания редколлегии!
Свежие, бурные — время-то было замечательное,
хрущевская «оттепель»
Виктор Розов «Феномен Катаева»
Первый редактор журнала «Юность» - Валентин Катаев во истину Феномен. Циник не только по самой временной сути, циник – по определению Бунина, его великого учителя, восхищавшегося (не так, как Катаев Кочетовым), неподдельно восхищавшегося творчеством Катаева, в частности «Парусом» от 1936 года. Феномен Катаева писателя лежит где-то между Иваном Алексеевичем Буниным и Владимиром Владимировичем Маяковским. Не броско, заретушировано, изолировано от прочих профессиональных качеств Катаева, но тем не менее глубоко сидит в нем любовь к истокам советской поэзии и прозы, корнями уходящим в досоветское, дореволюционное прошлое…
Катаев создавал журнал для молодежи, молодых авторов, творцов и тем вырыл глубокий ров между рабоче-крестьянским цехом советских писателей, запертым на засов партийной принадлежностью, и творческой мастерской открытой журнала «Юность», открытой для художников и их аудитории.
Выходу первого номера «Юности» предшествовала долгая кропотливая стадия подготовки, отбора материала, выработки интонации, поиска авторов и тем. Скажем, «Молодежная проза», творчество молодых и неизвестных прозаиков и поэтов печатал практически один журнал «Юность». Исповедальная интонация, молодежный слэнг, искренний приподнятый, осенне-весенний настрой привлекал внимание к журналу, создавая вокруг него эмоциональный фон, столь недостающий советскому читателю тех лет.
Будто легкое дыхание Оленьки Мещерской с Бунинский страниц перенеслось на передовые полосы журнала «Юность». А литературное щегольство «циника» Катаева в кулуарах партийных съездов делало свое дело, приводило в действие тонкие механизмы над цензурных соображений и журнал оживал. Умение Катаева идти на компромисс стимулировало полярные силы сойтись хоть в чем-то, в одной точке, в новом номере журнала «Юность».
Николай Старшинов, коллега Катаева по журналу воспоминал такой эпизод:
«- Послушайте, - сказал он мне как-то в коридоре. - Вот вам стихи Александра Жарова, пошлите их в набор. Сразу! Там стихотворений пять - отправьте все!
Я прочитал стихи и пришел к нему:
- Валентин Петрович, а стихи-то у Жарова очень слабые…
- Послушайте, конечно, слабые, - согласился он. - Что же вы от него хотите - хороших он не писал никогда, откуда же они у него вдруг возьмутся?
- А зачем же тогда нам их печатать?
- Послушайте, он встретил меня на лестнице - мы живем в одном подъезде - и сунул мне свои стихи… Куда же их теперь девать?
- Вернуть ему, Валентин Петрович,
- Послушайте, но ведь он после этого будет нас поливать грязью на каждом углу…
- Ну и пусть поливает!
Он недовольно и брезгливо поморщился, а потом согласился:
- Ну ладно, я верну ему рукопись… Но, послушайте, вы еще совсем молодой человек и ничего не понимаете в литературных делах… Литература - это цепь компромиссов!»
Упомянутая нами связка Катаев – Кочетов, так же примечательна Катаевским умением идти на компромисс. Чем, кстати, не мог похвастаться такой мастодонт советской литературы, как Твардовский, главный редактор журнала «Новый Мир».
«Однако отдать лавры первенства одному Катаеву было бы не верно и исторически не справедливо. Редакционная коллегия проводила читательские конференции, вела переписки, внимательно относилась к тому, что писали о журнале в прессе (в редакционном архиве «Юности» хранится большое количество материалов из различных изданий). Сотрудники журнала внимательно подходили к верстке номеров (архивы черновых полос номеров «Юности» с многочисленными поправками хранятся в РГАЛИ), добросовестно работали с авторами прозаических, поэтических и публицистических произведений (вели переписку, писали внутренние рецензии), привлекали для работы с авторами внешних рецензентов. Каждый номер журнала неоднократно проходил обсуждение на редакционных собраниях. Атмосфера в редакции была либеральная, обсуждения часто переходили в бурные споры» .
С такой оценкой трудно не согласиться. За один только 1955 год редколлегия журнала провела пять встреч с читателями. И примечательно, что отдача от этих встреч вопреки популярной советской практике была, влияла на содержание номера, корректировала темы будущих открытых обсуждений, оформление журнала, отдельные произведения и их героев, публикуемые в журнале письма и их проблематику. Звездный старт, связанный с легендарным именем Кожедуба был только началом Звездного пути…
Первая встреча с читателями, прошла в библиотеке Дзержинского района г. Москвы. По словам сотрудника редакции журнала «Юность» Ю.М. Овсянникова, целью обсуждения стала необходимость «узнать, что бы хотели прочесть читатели, чем журнал плох и чем мало помогает».
Особенно выделялись на общем фоне рубрики «Разговор по душам» и «Почта Юности». Например, в первом номере журнала было опубликовано письмо юного читателя – ученика 9 класса. Письмо имеет следующее содержание:
«Разговор по душам» хотим видеть чаще. А самым живым, увлекательным разделом я считаю «Почту «Юности». В нем, по-моему, больше правды жизни, реализма. В «Почте «Юности» затрагиваются самые больные, волнующие вопросы».
Конечно, такие формулировки, как «правда жизни», «реализм» и «самые больные, волнующие вопросы», наводят нас на мысль, что без родительского подхода на воспитательных началах не обошлось, но такое положение вещей у нас – практика, значит опустим все сослагательное и закрепим данное суждение за мальцом. Тем более, что опыт его показателен – если не сам школьник, то его родители сочли журнал стоящим, как в образовательных, так и в воспитательных целях. Отчасти это снимает все всполохи и слухи о его не этичности и откровенной аморальности, коими в излишке были полны конкурирующие издания.
За 1955-1956 годы в журнале было опубликовано 25 материалов (статьи, фельетоны, корреспонденции, стихотворения), отвечающих официальному заказу по воспитанию молодежи. Среди них «Комсомольский патруль» С. Ланского (о борьбе с хулиганством), «Прошу принять меня в Сибирь» А. Левиной (о выборе профессии после окончания школы), «Перевоспитайте меня» Р. Зерновой (об антиобщественных и паразитических настроениях) и т.д. В рубрике «Рассказывают редакторы газет и журналов» «Литературной газеты» Валентин Катаев неоднократно выступал со «Словом о «Юности».
В конце 1955 года Валентин Петрович резюмировал итоги работы журнала: «Сейчас, когда вышло шесть номеров «Юности», можно, пожалуй, говорить о том, что лицо журнала определилось». В сущности, таким был решительный ответ Валентина Катаева критикам и оппонентам журнала: Кочетову и команде.
При составлении плана на следующий год редакция, по словам Катаева, учла пожелания читателей, проанализировала замечания. В 1956 году в «Юности» появятся новые рубрики («Рассказывают старые коммунисты», материалы к ХХ съезду КПСС, сатирический отдел «Пылесос», «Трибуна «Юности»). В журнале расширится научно-художественный отдел, будет публиковаться фантастика, улучшится освещение спорта. Члены редколлегии займутся организацией литературного объединения молодых авторов».
В 1956 году в аналогичной статье Валентин Катаев писал о том, что журнал продолжает искать новые формы работы и новые пути сближения с жизнью. «Особое место в разделе публицистики займут материалы на морально-этические темы, статьи и очерки, помогающие формированию коммунистического мировоззрения у юношества. Своей первоочередной задачей журнал ставит борьбу с буржуазными веяниями, проникающими в среду нашей молодежи». Следом, на журнал обрушивается критика: «много пишете о стилягах, но ничего о паразитическом корне «стиляжничества», но обо всем этом потом.
«Феномен популярности журнала «Юность» заключается в том, что сотрудники* во главе с Валентином Катаевым сумели найти нужную интонацию, искреннюю, близкую широкому кругу читателей. Журнал обрел свое лицо: сложился круг постоянных авторов, произошло открытие новых имен в литературе, сформировался свой стиль, у журнала появились постоянные и многочисленные читатели (о чем свидетельствует большое количество приходивших в редакцию писем)». Верно подмечено, Черт Возьми! В самую точку.
Фигура Валентина Петровича Катаева в литературе и культуре того времени не однозначно, прозрачно одно – его тяга к хорошему, качественному творчеству, к «живому слову». Отказ печатать Пастернаковского «Доктора Живаго» и «сервильные речи на всякого рода совписовских радениях» и прочие элементы Катаевского компромисса пусть теперь тонут в обывательской критике современников, не понять им, привышим все договаривать и проговаривать по 100 раз, высокого искусства компромисса и техники чтения между строк.
«Одно из очевидных достоинств Катаева — бескорыстная любовь ко всему хорошо написанному». Народная молва бывает справедлива. Однако, почти семилетний срок на редакторском посту, кончился для Катаева трагически. Как именно? Версий несколько, приведем две основные:
1) снят за публикацию «Звездного билета» Аксенова, дескать долетался, звезданулся и в Звездный путь! 2) ушел по собственной инициативе, обидевшись на отказ утвердить его главным редактором «Литературной газеты». Второе, маловероятная блажь, свойственная скорее Кочетову, чем Катаеву. Целый ряд достоверных источников, таких как, например «Википедия» () говорит в пользу первой.
Катаев был характерен и оригинален – его мовизм далек от «плохизма», равно, как и от соц.реализма. Иван Алексеевич Бунин – «его единственный учитель», все прочее, есть суть времени и пространства:
«В нём есть настоящий бандитский шик», — говорил о Катаеве Мандельштам, по свидетельству Надежды Мандельштам. «Мы впервые познакомились с Катаевым в Харькове в 22-м году. Это был оборванец с умными живыми глазами, уже успевший «влипнуть» и выкрутиться из очень серьёзных неприятностей... Мальчиком он вырвался из смертельного страха и голода и поэтому пожелал прочности и покоя: денег, девочек, доверия начальства. Я долго не понимала, где кончается шутка и где начинается харя. «Они все такие, — сказал О.М., — только этот умён».
И ещё известное свидетельство Бунина в «Окаянных днях»: «24 апреля 1919 года... Был В. Катаев. Цинизм нынешних молодых людей прямо невероятен. Говорил: «За 100 тысяч рублей убью кого угодно. Я хочу хорошо есть, хочу иметь хорошую шляпу, отличные ботинки».
Это характер и судьба многих подкидышей России и по сей день – их время…
